"Анатолий Коган. Войку, сын Тудора (Хроника времен Штефана III Великого) " - читать интересную книгу автора

может, ты, - добавил князь с чуть приметной усмешкой, - вернулся бы охотнее
к сытым кормам отцов-миноритов, в Лиов?
- Не смейся над молодым волком, государь, - с почтительной лаской в
голосе заметил Зодчий, - не хочет он к львовским боровам. И на Москву,
наверно, не спешит, никто его там не ждет, сироту. Прослышал Влад, что в
земле твоего величества нужны смелые бойцы; изволь сказать ему, правда ли
это, государь.
Господарь кивнул, продолжая разглядывать статного россиянина.
- А коли так, есть у Влада мечта, о которой осмелюсь, государь, сказать
тебе за него. Хочет сей юный воин князю Молдовы челом бить, о службе под
рукой твоего величества просить.
- Подойди-ка, парень, - сказал воевода, еще пристальнее всматриваясь в
лицо молодца, который, однако, не опустил глаз. - Отцы-монахи учили тебя
грамоте. По-латыни разумеешь, пишешь?
- Да, государь.
- А на нашем, церковнославянском?
- Похуже, государь, славянских книг у миноритов немного. Но я русский,
научиться недолго. Дозволь, однако, спросить твое величество, - залился он
снова смущением. - Зачем спрашиваешь о том, великий князь?
- Ты грамотен, - нахмурился Штефан. - Поедешь в Сучаву, в приказ
логофэта Боура. Подучишься делу - станешь добрым дьяком.
Володимер упал на колени.
- Я воин, государь, - сказал тихо юноша. - Дозволь служить тебе саблей.
Мессер Антонио, зная гневливый нрав прославленного воеводы, с тревогой
поднял глаза на Штефана. Но лицо господаря было спокойно. Князь Штефан
привык к таким просьбам от молодых людей, стекавшихся под его знамена из
ближних и далеких земель.
- Служи, парень, ту службу, которая мне нужна, - ответил он. -
Грамотных среди вас, добрых молодцев, нет, рубиться же может каждый. Иди в
дьяки, а саблю у тебя никто не отнимет, - внезапно усмехнулся Штефан. - Носи
ее, на нашей службе пригодится и она.
Воевода движением руки отпустил юношей; Войку низко склонился, отступая
к выходу, как учил его мессер Антонио, и Володимер последовал за ним. За
суконным пологом, служившим в кабинете Зодчего дверью, оба чуть не
споткнулись от удивления. У самого входа, держа на коленях обнашенный палаш
невиданной длины, на табурете сидел похожий на цыгана чернявый гигант, с
непонятной ухмылкой скаливший зубы на опасливо суетившуюся вокруг стола
донну Сильвию. Это был Хынку, главный телохранитель при особе князя, а при
нужде - походный палач.
На следующий день Войку и Володимеру было дозволено присутствовать на
княжьем суде.
Господарь в то время был верховным судьей своей страны. Дела помельче
обычно разбирали два княжьих ворника - Верхней Земли и Нижней - и пыркэлабы
крепостей, сам князь судил только наиболее важные. А для этого, когда
позволяли военные заботы, разъезжал по Молдове, отправляя правосудие по
городам и весям, как деды его и прадеды. В Белгороде в тот день для суда
приготовили бывшую генуэзскую торговую палату - Фряжский дом.
Когда юноши, следуя, словно оруженосцы, за мессером Антонио, подошли к
этому зданию, вокруг уже стояла гарнизонная стража и шумела толпа. Под
колоннадой, окружавшей прямоугольный двор палаты, были собраны государевы