"Анатолий Коган. Войку, сын Тудора (Хроника времен Штефана III Великого) " - читать интересную книгу автора

не имели особых преимуществ, ибо пресмыкались и умные, и дураки. Султаны не
лицемерят, им это не нужно. Они открыто давят, душат и режут своих
подданных, не сомневаясь, что таково их священное право.
- И это - те добродетели, которым следует подражать? - в недоумении
воскликнул Войку.
- Не приведи господь, - улыбнулся мастер. - Но надо понимать душу
завтрашнего врага, понимать его поступки и уметь предугадать их, как в рубке
на мечах - предвидеть возможный выпад противника, те приемы атаки, которые
подскажет ему нрав.
- Тут не приходится гадать, - нахмурился Войку. - Турок коварен и
жесток.
- Да, жесток, - согласился Зодчий. - Султан жесток и казнит тогда и
кого вздумает, ибо это в ладу с законами его и верой. Султан ведет себя при
этом естественно и по-своему честно, ведь его поступки не противоречат
совести и праву мусульманского властителя. А как было до него в старом
Константинополе, который он покорил двадцать лет назад? Как вели себя
базилевсы священной империи, клявшиеся именем Иисуса?
Зодчий отпил из кубка.
- Христолюбивые императоры Царьграда, - продолжал он, - говорили о
милосердии и правде, о любви к ближнему, а сами плели интриги, казнили,
отравляли, убивали - чужими руками и втайне. И так нарушали не только
требования своей веры, но и тысячелетние законы Рима, наследниками которого
себя объявили. Цари Византа губили не меньше жизней, чем нынешний султан, но
действовали при этом словно ночные убийцы, лицемеря и прячась. Может быть во
дворцах Стамбула опаснее жить, чем тогда, когда он назывался
Константинополем. Но ядов в них теперь меньше. Вознамерившись погубить
своего сановника, император Византии осыпал его похвалами и ласками и
подносил ему кубок отравленного вина. Разгневавшись на визиря, султан
открыто посылает ему душителя-палача со шнурком из черного шелка, и впереди
ката идет глашатай с барабаном. Кто же из них вероломнее и жестокосерднее?
- Ты спрашиваешь нас, учитель, - ответил Войку, - как будто человеку
дано выбирать себе хозяина и смерть. Выбор за него делает судьба.
- Ну вот! - мессер Антонио легко вскочил на ноги. - Сразу видно, что
вынянчил тебя сын Востока, правоверный Ахмет. А сам ты, воин и друг
мудрецов, написавших для тебя все эти книги? - он широким жестом обвел
кабинет. - Где твоя вера в свою саблю, в свой разум, в те знания, которыми
ты уже владеешь и которыми еще одарит тебя жизнь?
Молодые люди примолкли, задумчиво рассматривая филигранные пояски
орнамента на кубках и серебряной сулее.
- Так мы пришли к загадке, над которой вотще ломали голову мудрецы всех
времен, - с удовлетворением заметил мастер, расхаживая по комнате. - Доброе
дело нередко рождает зло, а кривда оборачивается правдой. Так, может быть,
правы хитроумные злыдни, говорящие нам, что все равно, как себя вести, и
делать надо только то, что тебе на пользу? Что собственная корысть твоя -
лучшая мера твоим делам? Или еще, как хотел бы Войку, - во всем положиться
на волю судьбы.
- Есть государь, - промолвил Володимер, - который не ждет ее приказов.
Молва о его делах проникла в самые темные углы галерных трюмов, в самые
черные ямы турецких темниц.
Зодчий остановился, прислушиваясь к стуку копыт, внезапно раздавшемуся