"Вольфганг Кеппен. Голуби в траве" - читать интересную книгу автора

люди? Он появился вечером. "Я отвезу вас домой". Он шел с ней рядом по
коридору. Ей казалось, что она голая. В проходе стояли мужчины, темные в
коридорных сумерках, их глаза были как беспокойные белые летучие мыши, их
взгляды - как неподвижные мишени на ее теле. Он сел рядом и взялся за
руль. "Где вы живете?" Она ответила. Он молчал, пока они ехали. Перед ее
домом он остановился. Открыл дверцу. Протянул шоколад, консервы, сигареты,
целое богатство по тем временам. "Всего хорошего". И больше ничего. И так
каждый вечер. Он заходил за ней в канцелярию, вел ее по коридору, где
застыли в ожидании темные фигуры мужчин, отвозил ее домой, молча сидел
рядом в машине, что-то дарил ей, говорил: "До свидания". Порой,
устроившись на сиденье, они оставались в машине возле ее дома по часу и
больше, молча и не шевелясь. На улицах тогда еще были груды щебня -
остатки зданий, разрушенных при бомбежке. Ветер ворошил мусор, поднимал
пыль. Все лежало в руинах, словно в краю мертвых, по ту сторону реальности
каждого вечера, Троя, Геркуланум, Помпеи, исчезнувший мир. От сотрясения
рухнула стена. Облако пыли вновь окутало джип. Через месяц с небольшим
Карла не выдержала. Ей уже снились негры. Ей снилось, что ее насилуют. К
ней тянулись черные руки, хватали ее, они появлялись из-под развалин, как
змеи. Она сказала: "Больше не могу". Он поднялся в ее комнату. Так бывает,
когда тонешь. Не Волга ли? Увлекающий ее поток был не льдом, а пламенем.
На другой день стали приходить соседи, знакомые, пришел ее бывший
начальник по вермахту, все они явились, стали просить сигарет, консервов,
кофе, шоколад: "Ты скажи своему другу, Карла, он ведь отоваривается и в
Американском магазине и в Американском клубе", "Послушай, Карла, кусок
мыла, твой приятель не смог бы, а?" Вашингтон Прайс покупал, доставал,
приносил. Друзья Клары нехотя говорили "спасибо". Казалось, Карла
выплачивает дань. Друзья Карлы забывали, что американские товары стоили
доллары и центы. Как это выглядело? Смешно? Красиво? Могла она гордиться?
Карла в роли благодетельницы? Она уже ничего не понимала, а думать ей было
в тягость. Она оставила работу в военной части, поселилась в квартире, в
которой другие девушки принимали других мужчин, стала жить с Вашингтоном,
она не изменяла ему, хотя возможностей для этого было достаточно, даже
более чем достаточно, поскольку все, и черные и белые, и немцы и не-немцы,
были убеждены, что, раз она теперь живет с Вашингтоном, значит, она пойдет
с каждым, это ее распаляло, и, неуверенная в своем чувстве, Карла
спрашивала себя; "Люблю ли я его, люблю ли я его на самом деле? Нет, мы
как чужие, ну и пусть, я не хочу изменять ему, не буду, это то, что я
должна ему, ему и никому больше", и, проводя время праздно, она осваивала
красочный мир бесчисленных журналов, которые рассказывали ей, как живут
женщины в Америке, автоматизированные кухни, стиральные и посудомоечные
чудо-машины все делают сами, а ты лежишь в кресле, смотришь телевизор,
Бинг Кросби выступает в каждом доме, мальчики из венского хора разливаются
соловьями перед электрическим камином, в пышных подушках пульмановского
вагона можно проехать с востока на запад, вечером в Сан-Франциско на
берегу залива сидишь в автомобиле обтекаемой формы, наслаждаешься огнями и
пальмами во всем их великолепии, страховые общества и изготовители пилюль
дают гарантии на любой случай, и тебя больше не тревожат сны, потому что,
выпив искусственного молока, you can sleep soundly to-night [ты ночью
будешь крепко спать (англ.)], там женщина - королева, ей все служит и
приносится в жертву, она - the gift that starle the home [украшение дома