"Вольфганг Кеппен. Теплица [H]" - читать интересную книгу автора

каждый удар колокола волновал, как призыв, как притязание на что-то
абсолютное, и она сопротивлялась ему всеми силами. "Я ненавижу этот
трезвон, - кричала она. - Это подло так трезвонить!" Кетенхейве
приходилось ее успокаивать. Элька плакала. Впадала в тоску. Начинала
хулить бога. Бог Эльки был злым богом, извергом, испытывающим наслаждение
при виде людских страданий. "Бога нет", - говорил Кетенхейве, отнимая у
нее последнее утешение - веру в кровавого идола. Лежа в кровати, они пели
детские песенки, вспоминали считалки. Кетенхейве любил Эльку. И бросил на
произвол судьбы. Ему доверили человека, а он бросил его на произвол
судьбы. Он ездил разбирать запутанные дела, сражался в комитетах за
какие-то туманные права человека, которые так и не были завоеваны. Его
работа в комитетах была напрасной, все равно он никому не смог бы помочь,
но он уезжал, оставляя Эльку в отчаянии, - единственное существо, которое
ему доверили, о котором ему надо было заботиться. Наглые бабы убивали ее.
Пиво убивало ее. Да еще она стала глотать таблетки. По сути дела, ее
задушило одиночество, предчувствие вечного и преходящего, ее задушила
вселенная, такая конечная и бесконечная, залитая черным светом, с черным
непостижимым небом по ту сторону звезд. _Кетенхейве - школьный учитель,
Кетенхейве - похититель девушек, Кетенхейве - дракон из саги, Кетенхейве -
вдовец Поссель, Кетенхейве - моралист и сластолюбец, Кетенхейве - депутат,
Кетенхейве - рыцарь прав человека, Кетенхейве - убийца_.
_В одной газете напечатали портрет мудреца: старый человек с добрым
лицом и с седыми как лунь волосами, в своей поношенной одежде он был похож
на садовника. Эйнштейн, который гонялся за призрачным огоньком, и поймал
этот огонек, и вывел ясную изящную формулу для четвертой компоненты;
объединение физических теорий, гармония сфер, единая теория поля, законы
тяготения и электричества сводятся к формуле, общей для всех видов
материи_...
Вагалавайя. Безмятежен, говорят, сон праведных. А разве Кетенхейве
может спать? Во сне приходят видения, скорее, даже не видения, а страхи и
призраки. Он лежал в поезде, головой к востоку, устремив закрытые глаза на
запад. Что же он мог видеть? Саарскую область, прекрасную Францию,
государства Бенилюкса, всю "малую Европу", Европейское объединение угля и
стали. А склады оружия? И склады оружия. Уже кое-кто подкрадывался к
границам. Обменивался нотами. Заключал договоры. Игра опять началась.
Старая игра? Старая игра. Федеративная республика принимала в ней участие.
Ее деятели вели переписку с американцами в Вашингтоне и терлись возле
американцев в Маннгейме. Канцлер заседал за тем или иным круглым столом.
Как равноправный? Как равноправный. А что у него позади? Оборонительные
линии. Реки. Оборона на Рейне. Оборона на Эльбе. Оборона на Одере. Атака
на Висле. А что еще? Война, могилы. А что у него впереди? Новая война?
Новые могилы? Отступление до Пиренеев? Карты снова перетасованы. Кто
назвал министра иностранных дел одной великой державы вылощенным ослом?
Старый заяц с Вильгельмштрассе. Он уже снова чувствовал себя на пути к
великодержавности и, высунув язык, мчался по старой дистанции, теперь,
правда, по Кобленцерштрассе, но в начале и в конце ее уже сидели еж со
своей ежихой.
На Рейне устало боролся с течением буксир, тянувший угольные баржи. В
тумане они скользили по воде, как мертвые киты.
Здесь лежал некогда клад, сокровище под волнами, золото, спрятанное в