"Вольфганг Кеппен. Теплица [H]" - читать интересную книгу автора

к ответственности. К ответственности за что, собственно говоря? Разве он
виноват в том, что все так получилось? Он всегда выступал с понятными
народу комментариями, не лишенными критики, если она не стоила ему головы
или занимаемой должности; в конце концов, он ведь избрал профессию
газетчика, а не мученика. Но вскоре Мергентхейм успокоился. Он увидел, что
Кетенхейве пришел к нему с дружескими чувствами, влекомый сентиментальными
воспоминаниями и без всяких упреков. Мергентхейму оставалось лишь
удивляться, что и Кетенхейве вынесла волна времени, более того, что он
сумел удержаться на гребне этой волны и ухватить (как считал Мергентхейм)
счастье за хвост. А когда Мергентхейм из первого же разговора понял, что
Кетенхейве, вопреки его предположениям, вернулся на родину не с британским
или панамским паспортом и пришел к нему, своему прежнему коллеге, просто
пешком, то он, позабыв про все страхи, разыграл благодетеля, усадил
Кетенхейве в свой сверкающий хромом служебный автомобиль и отвез к себе
домой, к Софи.
Софи, соблазнительная, надушенная, в домашнем платье от
дюссельдорфского Диора и, видимо, уже предупрежденная по телефону
Мергентхеймом (когда он успел это сделать?) о приходе гостя, мило
поздоровалась с Кетенхейве, доверительно сказав: "Ведь мы уже знакомы" - и
бросив на него мимолетный взгляд, словно напоминавший о том, что он с ней
спал. Едва ли это могло быть! Однако потом выяснилось, что Софи начинала
когда-то работать в бюро распространения "Народной газеты", и, хотя
Кетенхейве не мог ее припомнить, Мергентхейм, как видно, обнаружил ее там,
если не она сама его учуяла, а возвысившись до-положения жены главного
руководителя газеты, Софи дала еще большую волю своему честолюбию - она
была той музой, которая сопутствовала Мергентхейму на пути к успехам,
карьере и умении вовремя приспосабливаться, вела его и поддерживала. Нет,
Кетенхейве не спал с пей, хотя и мог бы: Софи отдавалась значительным и
влиятельным людям без всякой страсти, наслаждение испытывала она лишь
тогда, когда заходил разговор о плотской любви; юношей и просто красивых
мужчин без положения она отвергала, и пусть Кетенхейве не был
концертмейстером в своей партия, но все же он играл там первую скрипку и
был бы достоин ее постели. Но до объятий, поцелуев и постели так и не
дошло; Кетенхейве не проявлял к этому ни малейшего интереса, а поскольку
он упорно отказывался принимать участие в светской жизни федеральных
кругов, и Софи перестала за ним охотиться, и вскоре он превратился просто
в "болвана". Эпитет "добродушный" на этот раз отсутствовал, уже не украшал
его. Мергентхейм тоже не добавлял его к прозвищу своего старого друга, ибо
Кетенхейве, ставший депутатом, пожалуй, мог быть болваном, но уж
добродушным - нет, это было невероятно, об этом не стоило и говорить.
Однако настроение у Мергентхейма испортилось, и слабая дружба едва не
превратилась во вражду, когда он из справочника бундестага узнал, что
Кетенхейве женат. Софи сгорала от любопытства. Кто эта женщина, которую
Кетенхейве никому не показывает? Неужели она такая красавица или такая
уродина, что он ее скрывает? Быть может, она богатая наследница и он
боится, что ее похитят? Видно, в этом все дело, и Софи уже мысленно
толкала Эльку на любовную связь с молодыми секретарями посольства - не
затем, чтобы насолить Кетенхейве, а чтобы восстановить естественный
порядок, ибо Кетенхейве не заслуживал красивой и молодой наследницы. В
конце концов обе женщины встретились и нашли друг друга премерзкими. Элька