"Вольфганг Кеппен. Теплица [H]" - читать интересную книгу автора

вопрос только тогда, когда немецкие солдаты прошли маршем по Елисейским
полям. Но тогда он был уже на пути в Канаду; вместе со всеми
интернированными - с немецкими евреями, немецкими антифашистами, немецкими
национал-социалистами, молодыми немецкими летчиками, немецкими моряками и
немецкими торговыми служащими - плыл он в чреве парохода из Англии в
Канаду. Командир корабля был человек справедливый: он ненавидел их всех в
равной мере. А Кетенхейве спрашивал себя: "Что мне здесь надо, что я здесь
делаю? Лишь бы не стать соучастником, лишь бы умыть руки. Разве это
достаточно?"
Голова Кетенхейве находилась на своем месте, топор палача не отделил ее
от туловища. Следовало ли упрекать за это Кетенхейве или, как считали
некоторые, всемирный профсоюз палачей? У Кетенхейве было много врагов, и
его обвиняли во всевозможных предательствах. "Таким бы меня нарисовал
Георг Гросс", - подумал Кетенхейве. На его лице уже отчетливо проступили
черты, свойственные господствующей касте. Он был преданным депутатом
канцлера и покорным оппозиционером, да, да, покорным.
Обнаженный торс делового человека - вот что отражало зеркало. Дай мне,
зеркальце, ответ... Как он растолстел, вялые мускулы, белая кожа отливает
голубизной, словно снятое молоко в военные годы, "сепарированное свежее
молоко", как оно тогда называлось, - поистине прекрасный образчик
государственного эвфемизма; теперь многие считаются умеренными,
приспосабливаются, устраиваются, предлагают осторожные реформы в рамках
традиций, страдают нарушением кровообращения и предаются сладострастию
(kiss me) you will go [(поцелуй меня) ты умрешь (англ.)]. Кетенхейве был
видный мужчина, он и представить себе не мог, что так растолстеет. Какой
запах исходил от него? Запах лаванды - воспоминание о Британской империи,
о длинных коридорах радиостанции "Говорит Англия" (kiss me) you will go.
Кетенхейве не был заурядным явлением в парламентской элите. С такими
глазами он и не мог быть: они глядели слишком добродушно. А кому хочется,
чтобы его обзывали "добродушным" и считали болваном? Да еще этот рот,
слишком узкий, слишком сжатый - _школьный учитель, школьный учитель_, -
рот его не свидетельствовал о красноречии, он внушал беспокойство,
потому-то Кетенхейве так и оставался не разгаданным до конца; he was a
handsome man and what I want to know is how do you like your blueeyed boy
Mister Death ["Он был красивым парнем, и я хочу спросить, как вам нравится
ваш голубоглазый мальчик, госпожа Смерть"; цитата из стихотворения
американского писателя и поэта Э.-Э.Каммингса (1894-1962)].
Кетенхейве был знатоком и ценителем современной поэзии и иногда, слушая
на пленарном заседании какого-нибудь оратора, развлекался тем, что думал:
а кто в этом зале, кроме него самого, читал Каммингса? Это отличало
Кетенхейве от его фракции, сохраняло ему молодость и приводило к
поражениям, когда нужно было быть беспощадным. Тощие журналы, умиравшие в
день своего основания, брошюры, посвященные искусству поэзии, странным
образом, да, поистине странным, соседствовали в портфеле Кетенхейве с
официальными документами, а стихи экспериментирующего поэта Э.-Э.Каммингса
терлись в портфеле депутата немецкого бундестага о цветные
папки-скоросшиватели с надписями - КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, СРОЧНО, СЕКРЕТНО (kiss
me) you will go.
Кетенхейве вышел в коридор. Много путей вело в столицу. Многими путями
добирались до власти и церковных приходов. Туда ехали все: депутаты,