"Вольфганг Кеппен. Теплица [H]" - читать интересную книгу автора

политики, чиновники, журналисты, рядовые исполнители партийных поручений и
основатели партий, десятки представителей концернов, юрисконсульты,
руководители рекламных агентств, биржевые спекулянты, взяткодатели и
взяточники, лисы, волки и овцы секретной службы, осведомители и
распространители слухов, всякие мракобесы и темные личности, заговорщики и
помешанные на страхе перед партизанами, гениальные кинопродюсеры, - все,
кто хотел набить себе карман _в Гейдельберге на Рейне, на лугу зеленом, в
ванне, за Германию, у Скалы Дракона_, попрошайки, мошенники, ворчуны,
карьеристы, и Михаель Кольхаас тоже сидел в поезде, и алхимик Калиостро, и
тайный убийца Хаген вынюхивал жертву на заре, Кримгильда хлопотала о
пенсии, шайка лоббистов подсматривала и подслушивала, генералы (пока еще в
грубошерстных костюмах) спешили занять прежние должности, и множество
крыс, множество затравленных псов, множество общипанных птиц; они навещали
своих жен, любили своих жен, убивали своих жен, они водили своих детей в
кафе-мороженое, ходили на футбольные матчи, в церковном облачении помогали
священникам, исполняли обязанности дьяконов, получали нагоняи от своих
заказчиков, их торопили подстрекатели. Они составили план, наметили пути,
хотели ловко обтяпать дельце, а потом составили другой план и стали
сочинять законы, выступать в своих избирательных округах, они непременно
хотели остаться в верхах, остаться у власти, остаться при деньгах, они
устремлялись в столицу - заштатный городишко, о котором сами же
рассказывали анекдоты, и они не понимали поэта, сказавшего, что подлинная
столица любого государства расположена не за крепостными валами и ее не
возьмешь штурмом.
Путь открыт представителю народа - дешевый анекдот, бородатый еще во
времена кайзера, _лейтенант и десять солдат, Германия, проснись, - было
написано на стене нужника_, за длинной бородой и анекдота не видно. А что
думал народ и что это собственно такое - народ? Тот, кто ехал в поезде,
стоял на улице, на вокзалах? Народ ли женщина, вывесившая в Ремагене
простыни из окна, простыни, на которых рождаются, совокупляются, умирают?
Дом ее выщерблен осколками снарядов. Народ ли девушка с подойником,
которая брела к хлеву, в такую рань уже на ногах, в такую рань уже
усталая? Народ ли он сам, Кетенхейве? Он противился упрощающему
множественному числу. Что значит - народ, стадо ли это, которое можно
стричь, пугать, пасти? Состоит ли он из групп, которые по мере надобности
и с помощью команд на любом языке можно вводить в действие, бросать в бой,
гнать в могилы? Всегда готовый к бою немецкий юноша, всегда готовая к бою
немецкая девушка? Или народ - это миллионы индивидуумов, существ, не
похожих друг на друга, которые мыслят сами, мыслят самостоятельно,
отвлекаясь от себе подобных, не считаясь с себе подобными, размышляют о
боге, о небытии, додумываются до безумия, и ими нельзя ни руководить, ни
править, их нельзя ни бросать в бой, ни стричь? Последнее было бы
Кетенхейве предпочтительнее. Он входил в партию, которая опиралась на
большинство. А что же думал об этом народ? Народ работал, народ оплачивал
государство, народ хотел бы жить за счет государства, народ бранился,
народ кое-как перебивался.
Народ мало говорил о своих депутатах. Он был не таким паинькой, как его
изображали в школьных хрестоматиях. Главу о правах и обязанностях граждан
он понимал иначе, чем авторы этих хрестоматий. Народ был завистлив. Он
завидовал депутатам, их титулам, постам, неприкосновенности, жалованью,