"Валентин Костылев. Жрецы (Роман, Человек и боги - 2) [И]" - читать интересную книгу автора

повиновения святой православной церкви и для голытьбы. Так ли я говорю?
Согласны ли вы со мною, воины церкви?!
Дружно выразили свое согласие услужливые проповедники и толмачи,
подобострастно посматривая на епископа.
- Сумеем ли одолеть это? - оглядывая их, спросил он.
- Божия сила велика, и слово всевышнего неизреченно!.. - поднявшись с
своего места, звонко отчеканил рыжий старец с выпяченными губами; лицо его
казалось как бы нарочно прикрытым веснушками, чтобы затушевать его
истинное выражение. Одет был старец в новенький подрясник, опоясанный
широким бисерным цветным поясом.
- Да будет так! - хором подхватили остальные, тоже вскочив с своих
мест.
Сеченов, продолжая стоять, сказал:
- Садитесь и побеседуйте, а я удалюсь пока.
Но, выйдя из кельи, он никуда не ушел: остался около двери, плотно
приложив свое архиерейское ухо к дверной щели. Проповедники же и толмачи
испустили вздохи облегчения.
Некоторое время оправлялись, почесываясь и зевая.
- Мало нас! - грустно пробасил черный, волосатый толмач. За поясом
его длинного нарядного кафтана торчал бумажный свиток.
- Школы нужны и здесь, дабы невинные русские младенцы изучали
инородческие диалекты, а инородческие невинные младенцы - русский и
словенский, и закон божий, - угрюмо сказал его сосед, задумчивый молодой,
подстриженный "под горшок" проповедник.
- Мы еще не знаем, братцы, какова мзда в Нижегородской епархии ляжет
на долю проповедников и священноцерковнослужителей, о сем епископ, по
своему обычаю, умолчать изволил... - оживился рыжий старец с выпяченными
губами. - Мало заботы ему о нас, грешных.
- Оно так, братцы! Не велика, видать, мзда наша на сей земле.
Придется, видимо, толмачить без всякой фальши... - оживленно откликнулся
волосатый дядя. - С замерзелой деревенской мордвы много ли дани взыщешь?
Казанские мурзы и торговые люди кормили нас и миловали, а мордве и самой
есть нечего. Аминь!
Он грустно помотал головой.
В эту минуту как раз скрипнула дверь и довольно ясно можно было
различить дыхание епископа. Иноки и толмачи переглянулись. Поняли. Не
первый раз. Замолкли, словно воды в рот набрали. Рыжий старец, однако,
слащавым голоском произнес:
- Христианская вера - прочнейшая основа для насаждения русской
гражданственности. Великий господин наш батюшка равноапостольный епископ -
наша прочная поддержка в сем деле и наша счастливая защита...
- Истинно так! - хором грянули его товарищи.
Сеченов понял, что ему более уж нечего дожидаться, помощники его
догадались, что он подслушивает, - надо выходить. Молниеносно поднявшимся
со своих мест клирикам он сказал:
- Бог избави нас от власти темные, и мы, рабы его, повинны просветить
младшего брата нашего, следуя евангельскому духу, но не пренебрегая и
правительственными указами. Они предписывают нам ездить по иноверческим
селениям, жечь нечестивые жилища, крестить иноверцев и награждать их
любовью. Иногда надо держать к ним и ласку и привет, обнадеживая их