"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

видится. И высь, что над пашней, и глубь, что под ней. На то и заставляешь
взглянуть...
Андрей Семенович понимающе кивнул, уходя в свои мысли, легко касался
кистью полотна.
Александра, завороженная рассуждениями и действами художника, так и не
реши-лась пригласить его на именины Виктора. Николай Петрович был молчалив,
удивленный осознанием того, что обок с ним, с обычной жизнью, есть вот
загадочный мир художника. Только Дмитрию Даниловичу, пахарю этого поля, этот
другой мир в их мире был ясен и понятен. Каждый со своим внутренним
ощущением, вызванным встречей с художником, уходил от него, прощаясь и
винясь, что помешали. Андрей Семенович, отмахиваясь от этих высказов,
провожал их, уходящих из-под рябины, как хозяин своего дома, довольный
гостями.
Когда подошли к машине, стоявшей возле большого дуба на берегу Шелекши,
Александра оглянулась. Андрей Семенович смотрел им вслед. Холщевая куртка на
нем, распушенные волосы на голове, полотно на подрамнике, гроздья рябины над
ним, и они сами, оказавшиеся вроде бы случайно, под этой рябиной, - все это
как-то сливалось в осознании ее в единое целое, было и земным и небесным.
Эта целостность и выявлялась в картине сотворенного пахарем своего поля.
Перенесенное художником на холст оно уже оставалось в вечности, обретало ее
через другого сотворителя его, художника, увидевшего в нем целый мир, и
указавшего на это другим пахарям.
Дмитрий Данилович, садясь в "Уазик", почувствовал приветливые взгляды
на себе дубков, рассаженных им самим с отцом на берегу перед полем. Уловил
их зов... Похожее чувство он испытал сегодня утром в лесу, видя, как малая
птаха взывала его к искалечен-ным елочкам. Будто дубки и те елочки -
родственны. И одинаково опасались грубой силы человека над ними и взывали
его к пощаде... Он явственно почувствовал обновленность в себе, причастность
к тайным силам, до этой вот поры сокрытым от него.


ГЛАВА ВТОРАЯ

От Мохова до Есипова считалось три с небольшим версты. Это, если идти
тропами. Машинной дороги вдвое больше. В любую заглохшую деревеньку колхоза
путь лежал теперь через Большое Село. Помимо председательской конторы там и
сельмаг, почта, медпункт, школа. И всякие должностные лица там, к коим
приходится постоянно обращаться со своей нуждой.
Иван хотел завести "Уралец", но Светлана отговорила. Сказала шутливо,
что не к барину едем себя показать, а к своему брату. Пешком и складней
будет. Да вчетвером и не поместиться на мотоцикле. Отцу с Андреем Семенычем
и придется "ехать" на своих дво-их. А это уже непорядок.
Из Мохова вышли нарядной стайкой. И как бы поплыли по ржаному полю
узкой тропинкой, следуя друг за дружкой. Сразу тут за деревней стоял ветряк
Ворониных. Иван успел застать его еще с машущими крыльями. Последним
мельником на нам был дед Га-либихин... Ободранные крылья мертвой мельницы
долго еще клевали землю, словно ого-лодалое воронье. Андрею Семеновичу
вспомнилось, как они пацанами бегали мимо воро-нинского ветряка в Большое
село на гулянье в престольный праздник Всех Святых (гово-рили Сесвяты).
Гулянье было на большом лугу за маслозаводом и кузницей Галибихиных. Шла