"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

выведывая, и сам доказывая. - Единое в целом живет. Поле твое - это
осознанный мир всего того, что тут было и до тебя. Понять движение жизни,
уловить капризы и взывы природы к тебе, опять без осознания того, что было
тут и до тебя, немыслимо. Тайна мироздания и бережется в самом малом. В той
же вот ниве твоей, в лесе, во всем том, в сем сам ты. Без единства всего нет
и пахаря божьего, нет и художника вот. Для каждого подвиг во всем и всего -
в самом тебе. И познай вот в себе мир... На Святой Руси темными силами
рассеяны ворохами клятья. И вот одно из них было это место, теперь нивой
облагороженное, твоим полем.
И как бы в ответ на этот высказ художника пахарю, на середину поля
наплыло бе-лое облачко. Будто пыльца с веток деревьев сдулась и повисла над
зеленью, ею залюбо-вавшись. Облачко сгустилось. Вытянулось, чуть спустилось
вниз. И вырисовался силуэт человеческой фигуры в белом одеянии. Фигура
распростерлась, образуя распятие на кре-сте. Это увидели пахарь и художник.
Оба недвижно застыли в ожидании, с трепетом вглядываясь в явленное им.
Удивления не было, как бы ждали такого. Художник потянулся было к кисти, но
рука застыла, вроде кем удержанная. Нельзя было поспешным движением и даже
мыслью оторопить благословение духа богоносного старца-отшельника,
оберегавшего это поле и его пахаря. Дух старца не раз являлся Старику
Соколову Якову Филипповичу, теперь весть подал о себе пахарю и художнику...
Над облачком воспарил белый голубь, будто с вершины рябины слетел, под
которой они находились. Голубь Пересе поле и устремился к Сосне-Волку,
видневшейся своей шапкой за рекой. Облачко тут же растаяло, как только
голубь скрылся из виду. Все длилось какое-то мгновение... Пахарь и художник
стояли молча, устремив взгляды уже в чистое небо. На высказ словом
увиденного был внутренний запрет. Николай Петрович и Александра, похоже, не
увидели ни облачка, ни пролетевшего голубя. Просто как бы и не смотрели в
этот миг на небо.
Солнце, обойдя Черемуховую кручу за Шелекшей, озарило широкий плес
реки. Со-сняк на мыске возле Гороховки стал прозрачней. Как бы отраженная
волна света от вод-ной глади пронизала и размывала тень и все озарила. От
столкновения света и тени возник вихрь возмущения природных сил. Тени уже и
не было приюта и доступа на чистое поле. В такой вот непрестанной борьбе и
длится вечная жизнь. В местах, где скверна повержена трудом праведников,
тьма особо яростна. Художник и стремился постичь в узренном миге торжество
света.
Переждав в себе увиденное, Андрей Семенович повернул голову к Дмитрию
Даниловичу. В ответном взгляде пахаря уловил мысленный высказ: "Вот оно, не
освещенному верой чудо не узреть". На лицах Николая Петровича и Александры
не было даже выражения простого любопытства. Облачко не увидено и голубь не
замечен. И озарение лучом солнца плеса, и отступившая тень Черемуховой
кручи - все было обычным...
Художник взялся за кисть. Посреди холста, в выси над зеленью, появился
белый мазок в виде крестика. На него и нанижется изображение образа духа
Старца-отшельника, молельника за страждущих и обремененных. Узник татарова
ига. Он ограждал животво-рящим крестом Спаса и узников демиургызма.
Дмитрий Данилович, вглядываясь в действо художника над картиной, тоже
не вы-дал своего удивления.
- Поле-то само, ты, Семеныч, нутром наружу вывернул, - сказал он,
разглядывая новые мазки на полотне. - Тайность его как бы вот и мне наяву