"Всеволод Анисимович Кочетов. Журбины " - читать интересную книгу автора

По понятиям командира полка, старого кавалериста-рубаки, Матвей
сотворил единственно недопустимый проступок: как это так - солдат женился,
находясь на службе в полку! Остальное - не проступок, а молодечество.
- Тебе бы с твоими повадками в ее величества императрицы Марии
Федоровны лейб-гвардии гусарах служить, Журбин, - сказал он. - Ты же, черт
возьми, первую красавицу Польши умыкнул, олух царя небесного! Чуть ли не
королевну. Посидишь-ка, друг любезный, пять суток в карцере!
Дело кое-как замяли, нашили Матвею унтерские лычки, чтобы имел право
жить не в казарме, а на вольной квартире, и на том кончилось. Точнее -
кончилось на том, что родители предали дочку проклятию и отказались от нее.
Но ни Ядя, ни тем более Матвей не тужили от родительских анафем. Ядя
оказалась большой искусницей. Она обшивала полковых дам, которые ее работу
ценили выше, чем работу самых модных варшавских портних. Семья Журбиных в ту
пору благоденствовала.
За несколько лет до начала нового века Ядя, с перерывом в год, родила
двух сыновей - Илью и Василия. Третий сын родился в первые дни
русско-японской войны. Событие это совпало с таким несчастьем, которое круто
изменило жизнь Матвея и всей семьи. На пристрелке в руках Матвея разорвало
винтовку - вылетел затвор. Несли солдаты своего оружейника со стрельбища и
думали, что он уже мертвый, - не дышит, рана во лбу над глазом огромная,
кровь из нее не капает, а льет им на сапоги струями. Военный хирург сказал
Яде, когда она прибежала в лазарет, что муж ее вряд ли выживет, а если и
выживет, то навсегда останется калекой.
Полк в скором времени ушел из Польши. Матвея уволили с военной службы;
он выжил, но месяц за месяцем оставался в постели, полуслепой, полуоглохший.
Ядя видела, что предсказание врачей сбывается: Матвей - калека; и все-таки
он ей был дорог, она не покинула его. Мастерица мод, если не было других
заказов, не гнушалась шитьем простых мешков, пальцы у нее пухли от иголок и
жесткой дерюги. Она работала день и вечер. Ночью, когда дети спали, сидела
возле Матвея, напевала ему польские песенки и рассказывала сказки. Под ее
говор он задремывал.
Умер младший сын; Ядя унесла его на кладбище и снова работала, чтобы
сохранить остальных, чтобы сохранить Матвея.
Она надрывалась так два с половиной года, пока Матвей не встал. Встав,
он увез ее и ребят в Петербург. Время было смутное, время "черных списков" и
"волчьих паспортов", время локаутов и безработицы, время полицейского
террора. С великими трудами удалось Матвею устроиться на корабль кочегаром
дальнего плавания. Он плавал, а семья его нищенствовала, ютилась в общем
бараке, на территории торгового порта.
Видя эту нищету, эти страдания жены и ребятишек, Матвей иной раз готов
был полоснуть себя бритвой по горлу или прыгнуть вниз головой в воду.
Выручала Матвея его любовь к жене. Возвращаясь из рейсов, он почти бегом
спешил домой; прежде чем обнять детей, хватал на руки ее, Ядю, и носил как
ребенка.
Возраст Яди подходил уже к тридцати. Но красота ее не блекла - пожалуй,
еще только вступала в полную силу, и в такую изумляющую силу, что даже
грубые портовые грузчики, которым от нечеловеческого труда все было
трын-трава, и те как-то светлели при жене кочегара Журбина, неуклюже, но от
чистой души произносили какие-то непривычные им "благородные" слова.
Так ли жить, так ли ходить его королевне! - думал Матвей, когда смотрел