"Всеволод Анисимович Кочетов. Журбины " - читать интересную книгу автора

стали звать старушкины соседи - у них тоже всяческие починки. Матвей
переходил из дома в дом, переезжал из деревни в деревню, собрал помалу в
холщовую сумку немудрящий инструментишко, - лудил, паял, точил. К отцу, к
братьям не тянуло. Матвей Журбин, сам того не зная, стал рабочим,
пролетарием, которому нечего терять, потому что все его богатство - руки,
трудовые, избитые молотками и разъеденные кислотой руки.
Такие руки в те годы были всюду нужны. Российская родовая знать
отступала перед промышленниками и предпринимателями, на месте перекупленных
загородных имений и дворцов строились заводы. И когда Матвей добрался до
Петербурга, его сразу же взяли на корабельную верфь слесарем. Но долго ему
на одном месте не работалось. Привык к бродячей жизни, такой привольной
после мастерской немца. Переходил Матвей с завода на завод, с фабрики на
фабрику, все чего-то искал, а чего - и сам не знал толком. Он менял
профессии, узнал токарный станок, узнал котельное дело, литейное; отправился
в дальнее плавание кочегаром, посмотрел заграничные страны - Индию, Японию,
был на острове Борнео, в шумном порту Сингапуре, в Южной Америке.
Двадцати лет его забрали в солдаты, в драгунский полк,
расквартированный в Польше под Ломжей, на должность - в соответствии со
слесарной специальностью - помощника полкового оружейного мастера. Оружейное
дело пришлось Матвею по душе. Ухватился он за него так, что через год или
два уже сам стал мастером. Приедет инспекция - оружие в полку всегда в
полной исправности. Командир, понятно, доволен, на поощрения оружейнику не
скупился, ценил его, потворствовал ему. И когда случилось происшествие,
из-за которого другой бы кто бед не обобрался, Матвеи Журбин вышел из него
вполне благополучно.
Об этой поре и вообще о дальнейшей своей жизни старик
ребятишкам-ремесленникам не рассказывал, умалчивал о ней; да и как о таком
расскажешь? Повстречался он там, под Ломжей, с молоденькой полячкой, дочерью
местного столяра-краснодеревщика, Ядей Лучинской. Драгун - здоровяк,
чернобровый, глазастый. Полячка - тоненькая, белокурая, синеокая. Влюбились
друг в друга - жизни обоим нет. И еще оттого жизни нет, что столяр Лучинский
просватал дочку за ломжинского учителя пана Скрипку. Но Матвей не отступил
перед паном. Трудовые годы его многому научили. Представление у него
сложилось определенное: жизнь - борьба, зазеваешься - голову оторвет,
напористо будешь действовать, без колебаний, - победишь.
Едва занялось вьюжное пасмурное утро дня свадьбы Яди и пана Скрипки,
как перед парадным крыльцом дома Лучинских уже выстроилась вереница возков и
санок, чтобы везти жениха, невесту, гостей, родителей, дружек в костел; но в
тот же час к заднему крыльцу подлетела тройка полковых драгунских коней, с
крыльца прямо в сани бросилась Ядя - как была, в подвенечном платье, фате,
белых туфельках с блестками, - и ринулись кони в метель, по лесным
занесенным дорогам.
Хватились в доме - невесты и след растаял в снежной круговерти. Гнали
возки туда, сюда; бухали из старинных ружей и пистолетов в белый свет.
А драгунские кони неслись и неслись и вынесли Ядю, закутанную в тулуп,
Матвея и двух его солдатских дружков за сорок верст, к далекому селу. Был
поднят с полуденного сна деревенский православный батюшка; напуганный, он
наскоро перекрестил невесту из католической веры в православную и тут же
совершил обряд венчания.
Событие взволновало всю округу.