"Всеволод Анисимович Кочетов. Предместье " - читать интересную книгу автора

Встретив же Цымбала, Маргарита Николаевну вернулась к еще более ранней
своей поре - к поре, когда только начиналась ее самостоятельная жизнь,
сложившаяся потом далеко не так, как рисовалась она Маргарите Николаевне в
наивных мечтаниях тех лет. Разговор получился невеселый, натянутый, и, кто
виноват в этом, Маргарита Николаевна не могла понять - винить себя ей, во
всяком случае, совсем не хотелось.
- Что случилось, Виктор? - спросила она, встревожено глядя на повязку,
когда Цымбал вошел в общую комнату райкома, и подала ему руку.
Они уже оба знали от Долинина, что минутой раньше, минутой позже должны
встретиться; поэтому не было той неожиданности, которая бросает давно не
видавшихся друзей друг другу в объятия - все равно где и на чьих глазах: в
уличной толчее, в фойе театра, в трамвае...
- Некоторый инцидент, - ответил Цымбал, смеясь, и поправил черную
повязку на глазу.
- Как давно мы не виделись! - сказала она, вглядываясь в коленкоровый
лепесток на тонких шнурках, охвативших его голову.
- Давно... Лет семь, - ответил Цымбал. - И я ничего, ничего о тебе не
знаю.
Долинин заперся в кабинете, Варенька куда-то убежала, а разговор,
которому никто не хотел мешать, не клеился.
- Не знаешь, - ответила Маргарита Николаевна. - Понятно... Каждый ведь
живет своим.
Цымбал пожал плечами и стал скручивать цигарку, Маргарита Николаевна
барабанила пальцами по коробочке из-под скрепок на Варенькином столе. Ее
осуждающий, строгий взгляд скользил [143] по едва изменившемуся худощавому
лицу Цымбала, задерживался на его огрубевших желтых пальцах, следил за тем,
как эти пальцы туго уминали махорочное крошево в обрывок газеты. Там же вот
и в техникуме он не курил папирос, а вертел цигарки, утверждая, что
папиросная "курка" ему мала. Он вообще по ее мнению, старался выглядеть
оригиналом. После лекций ворчал: "Все не то, и все не так. К чему разговоры!
В поле идти надо. Как моряк в море, так и хороший агроном может только в
поле родиться. Зря время теряем..." Она ему очень нравилась тогда это
чувствовалось, да он и сам говорил ей об этом не однажды. А нравился ли
Виктор ей? Казалось, что нет, не слишком нравился. Человек, которого она
хотела бы найти в жизни, должен быть открывателем нового и непременно
известен всей стране. Где-то, когда-то и как-то она должна была встретиться
именно с таким; встреча эта казалась неизбежно. А Виктор... Он копался в
жнейках, в мотоциклах и даже свое "все не то" перестал говорить, как только
ему позволили пахать трактором учебное поле, - так его привлекали машины.
Однажды, уже в бытность на третьем курсе, он простудился во время
молотьбы и, заболев воспалением легких, лежал в маленькой сельской
больничке. Маргарита Николаевна ходила его навещать. Особенно запомнился ей
мглистый октябрьский день. Голые прутья жимолости, точно розги, жестко
стучали в окно, в дощатую обшивку больничного домика, тяжелые капли дождя
слезливо катились по стеклу - то быстро, то медленно. Виктор дышал трудно,
он почти не мог говорить, он смотрел на нее усталыми глазами и не выпускал
ее руку из своей. И лишь когда сестра в третий раз потребовала, чтобы
посетительница оставила больного, и она собралась уходить, он попросил ее
придвинуться поближе, склонить к нему голову и, почти касаясь губами волос,
тихо и торопливо проговорил: "Поправлюсь, давай будем всегда вместе...