"Федор Кнорре. Оля (повесть) " - читать интересную книгу автораИ тут оказалось такое: бедняга Танкред последнее время существовал как-то
при жильцах второго этажа Мыльниковых, а Мыльниковы получили квартиру на пятом этаже и преспокойно уехали, поскольку собака была не ихняя. Оля заволновалась и стала расспрашивать, кто же её теперь кормит, раз она теперь ничья? - Его, что ли? Так, кой-чего попадается ему... Да он, почитай, и не ест ничего. Старый... - А где же он жить будет, когда зима настанет? - Вон будка его. - Он же замёрзнет. Там же холодно. Баба тупо посмотрела на будку: - А может... Я там не спала. Пока ребята выжимали из неё это интервью, они вдруг заметили, что на них на самих напала зевота. Просто как зараза какая-то: баба посреди разговора закатится в зевке, а они, на неё глядя, ничего с собой поделать не могут, стоят и тоже зевают как идиоты. Танкред всё время прислушивался к разговору. Глянет на Олю, глянет на бабу и, наконец, нерешительно подошёл к ней и робко ткнулся кончиком носа ей в колено. - Пшёл! - равнодушно сказала баба и, не глядя, пхнула его коленом. Танкред пошатнулся, заморгал и сконфуженно отвернулся. Вид у него стал виноватый и смущённый. - Давай в будку! - рыкнула баба страшным голосом. Многие люди почему-то считают, что так вот и надо разговаривать с собаками. С лошадьми. И даже с непослушными детьми. Танкред униженно опустил голову и, еле передвигая ноги, как будто они у поворачиваясь с трудом в тесноте, высунул голову наружу и со вздохом лёг мордой на лапы с таким выражением, как может обиженный, очень загрустивший человек, подперев щёку кулаком, выглядывать на улицу из окошечка. Всем стало за него неловко и противно даже глядеть на бабу, но это всё оказалось ещё пустяки, так здорово она вдруг ещё высказалась. Перестав зевать, озабоченно сказала: - Приходил и Капитон. Это уж я позвала. Да и тот отказался. И так и эдак его смотрел, щупал... Нет, плюнул, отказался. - Почему? - Негодная никуда шкура, говорит. Потёртая. - Кто этот Капитон... Охотник? - Ага... До шкур охотник. Живодёр. Выделывает шкурки. Из ребят многие даже не поняли этого слова, а кто понял, просто взвились, захлебнулись от возмущения. Баба, хотя и спросонья, а всё это видела и усмехалась, стояла и только хмыкала, пока её наперебой то старались запугать, доказывая, что это теперь даже запрещено милицией, чтобы живодёры, это не старое время, то пытались как-нибудь её задобрить, уверяли, что Танкред дорогая, породистая собака и где-то на учёте (они сами не знали где), и обещали, что найдут его хозяев или не хозяев, всё равно устроят его существование. Потом все уселись на корточки вокруг будки и стали ободрять Танкреда, и тут, когда они вдруг представили себе, что всё это - его печальные и умные глаза, и лоб с белым пятнышком, и эти тёплые уши, - всё это "шкура", которую может кто-то содрать, всё в них до того взбунтовалось против |
|
|