"Федор Федорович Кнорре. Продается детская коляска" - читать интересную книгу автора

"Продается детская коляска".
- И это все, что вам нужно? - сказал почти вслух, не разжимая губ, по
привычке. - Ну, на здоровье, накупите себе страусовых перьев и будьте
счастливы.
В скверике, место для которого так хорошо расчистила бомба, стояло на
круговой дорожке несколько скамеек. Струйка фонтана прерывисто плескалась и
гнулась, сдуваемая ветром, посреди серой бетонной чаши. Высунув тупой нос
из кучи песка, косо лежала каменная тумба, похожая на старинную пушку.
Мелко семеня ножками, к ней подбежал маленький мальчик в долгополом
пальто, лег на нее животом и, неуклюже задирая ногу, попытался, опираясь на
колено, вскарабкаться, но лежачая тумба для него высока, и он медленно
сполз обратно на землю, его окликнул женский голос, и он покорно потрусил
на зов.
Все четыре скамейки были заняты, он присел на край бетонной чаши и
закурил. Две шумные улицы текли сплошным потоком автомобилей и автобусов по
обе стороны маленького сквера, и бледные водянистые цветочки, посаженные по
краям в черную, усеянную кирпичной крошкой землю, покачивались на слабых
стебельках от вихря проносившихся мимо машин.
На пятом этаже дома через дорогу женщина, стоя на табурете, мыла
распахнутое окно, повернувшись спиной к улице. Весь этот ряд окон и край
крыши были ему хорошо знакомы.
А теперь он сидит на краю плоской чаши фонтана, на том самом месте,
где был врыт в землю фундамент, на который опирались стены, поддерживающие
этажи с квартирами, где в каждой комнате жили своей жизнью люди, так же вот
распахивали весной и мыли окна, просыпались утром, радуясь солнцу, и
засыпали вечером, задернув освещенные уличными фонарями окошки, плакали,
готовили друг другу еду, и обижали, и жалели друг друга, смотрели из окон
на звезды и слушали музыку, надеялись и приходили в отчаяние, и опять
надеялись, что скоро все будет лучше. Там, где сейчас просто кружатся
частицы пахнущего бензином городского воздуха, был твердый пол, покрытый
ковром, стояли стол под лампой и диван, очень широкий и тугой, и на стене
висела картина, и зимними морозными вечерами казалось, что в комнате есть
еще одно маленькое окно, сквозь которое видны, когда лежишь на диване,
освещенные солнцем зеленые склоны крымских гор, с деревьями, усыпанными
розовым персиковым цветом, с полосками виноградников и налитым густой южной
синевой небом. И самый воздух был полон запаха тихой, чистой и радостной
жизни, звуком голосов - детского и женского, всегда негромкого, и,
наверное, в доме позвякивала на столе посуда, готовилась самая простая,
дешевая еда - пирожки из булочной были праздником, - и они гадали о том,
что будут делать завтра утром, когда пройдет эта ночь, а в этот момент
бомба уже отделилась от самолета и летела без прицела к темному городу, и
маленький, может быть, начал, чуть-чуть заикаясь - он едва заметно
по-детски затягивал слова, - начал какое-нибудь словечко, а бомба уже была
тут: пробив все этажи, рванула, взорвавшись где-то внизу, и ночь для них не
прошла, и слово осталось недоговоренным.
А ведь то был случайный налет, неудачный налет. Самолет был сбит, не
причинив вреда военным объектам, и про это сейчас и думать позабыли те, что
сидят тут по скамейкам, щурясь на солнышко, - ведь они жили в соседних
домах, им достался счастливый номер...
Он поднял голову и с удивлением заметил, что все-таки, оказывается, на