"Федор Федорович Кнорре. Шорох сухих листьев" - читать интересную книгу автора

небрежности, и слезы обиды, и злые школьные мстительные штучки, - все было
что-то другое - это, оказалось, была любовь, и они уже не могли перестать
обо всем этом рассказывать друг другу, изумлять и изумляться, как могло
произойти такое чудо!
Потом они, не сговариваясь, каждый про себя, решили, что им нужно
теперь обязательно поцеловаться, чтоб все было у них по-настоящему, и в
один вечер они вот именно под этим деревом стояли бесконечно долго, до
окоченения, замерзая на ледяном ветру, и Платонов изнывал от сознания своей
некрасивости и того, что он не воевал вместе с Чапаевым и не сделал
крупного научного открытия, и ему совершенно не хотелось целоваться, потому
что он был скован до бесчувствия, и вдобавок ко всему у него текло на ветру
из носу, и он ужасался позора, если он, нечаянно ткнувшись кончиком носа ей
в щеку, покажется ей просто сопливым мальчишкой.
Наконец, будь что будет, они как-то поцеловались, и он с ликованием и
нежностью почувствовал, что у нее тоже мокрый нос, и они тотчас же
схватились за руки и бросились бежать, он проводил ее до дома, едва
простившись от волнения и сумятицы, и только когда он уже бежал обратно по
бульвару, он с разбегу налетел, обхватил и стиснул ствол этого дерева и
чуть не завыл в голос, вдруг вспомнив - увидев - поняв, как нежны были ее
холодные губы и как на мгновение приоткрылись и медленно закрылись, точно
глубоко вздохнув в момент их ледяного поцелуя, ее серые милые глаза...
Как раз в тот момент, когда он подходил к остановке, показался
попутный автобус, но Платонов безрассудно прошел мимо освещенной дощечки.
Ему невыносимым показалось влезать в освещенную машину, полную чужих людей,
где ему помешали бы вспоминать и думать.
И вопреки собственным ожиданиям, он благополучно добрался до дому, где
его давно уже ждали.
Встречая Платонова, старенькая тетя Люся делает вид, что это она
гуляет с собакой Мишей. Она прохаживается вдоль заборчика палисадника. Тетя
уже устала, застыла и ежится под платком, и Миша тоже нагулялся до того,
что теперь сидит у калитки, зевает и ждет, когда его пустят домой.
Увидев Платонова, они оба приветствуют его с облегчением, Миша, прижав
уши, во весь опор описывает круг почета и первым нахально протискивается в
дверь, отлично зная, что ему полагается спать в будке, но, если повезет,
можно устроиться под кроватью тети Люси, конечно, если Казимира не заметит.
Садятся пить чай втроем. Обе женщины знают, почему мог задержаться
сегодня в школе Платонов, и говорят о постороннем, а он не слушает, думая о
своем.
Все они, в общем, совершенно посторонние друг другу люди, но живут уже
больше десяти лет вместе. Тетя Люся тут никому не тетя. Прозвали ее так
потому, что у нее есть в Крыму пожилая племянница, которая иногда присылает
ей свои фотографии в большой группе других работников санатория в белых
халатах на фоне залитого солнцем белого портика и пальм. Над головой у себя
племянница ставит чернильный крестик, чтоб ее можно было узнать, и тетя
Люся всегда плачет, получив фотографию, потому что племянница ей кажется
совсем затерянной среди чужих, всегда в четвертом ряду.
Если Платонов случайно называет ее просто Люсей, она принужденно
улыбается, незаметно уходит в свою комнату и возвращается оттуда с
заплаканными своими прекрасными черными глазами, помятым от слез лицом и
растрепанной прической, которая у нее и так всегда держится на последней