"Федор Федорович Кнорре. Одна жизнь" - читать интересную книгу автора

- Садитесь, а то я ваш трон заняла... - и, не слушая приглашений
остаться, прошла через боковую дверь в зрительный зал.
Зал был высокий, трехъярусный. Где-то высоко под потолком были открыты
маленькие окошечки, и оттуда лился солнечный свет и неслось воркование
голубей.
Есть очень хотелось, в особенности от мысли, что другие сейчас едят,
да не просто, а обедают, в первый раз за всю дорогу. Леля села в кресле
первого ряда и расплакалась от обиды, решив, что не скажет ни слова и,
сколько бы ее ни уговаривали, не пойдет обедать, ни за что не пойдет, пусть
почувствуют, какие они товарищи... Девочки у них на швейной фабрике в жизни
бы так никогда не сделали.


Баяниста Семечкина, пожилую костюмершу Анну Игнатьевну и Лелю
поместили в служебных помещениях под самой крышей театра.
Леле досталась узенькая клетушка с косым мансардным потолком и окном,
из которого видна была только покатая крыша да верхушки тополей, полные
чирикающих воробьев.
Она не успела даже умыться с дороги, как в дверь постучали. Вечно
чего-то робеющая Анна Игнатьевна заглянула в комнату и пугливо объявила,
что всех скорей требуют на репетицию.
Ленивые и благодушные после обеда актеры шутили и болтали. Все были
необыкновенно ласковы и доброжелательны друг к другу. То и дело слышалось:
"Душенька...", "Голубчик...", "Дорогая!..".
Репетиция "Бедности не порок" - вялая и сонная - кое-как началась и
пошла. Роли у всех были игранные-переигранные и поднадоевшие...
Едва дождавшись конца, Леля подошла к Павлушину и смиренно попросила
что-нибудь ей указать по ее роли мальчика-барабанщика в "Парижской
коммуне".
- А это очень просто, - лениво промямлил Павлушин. - Вам надо играть
этакого Гавроша. Вот и все.
- Ах, вот оно что? - сказала Леля так разочарованно, что он глянул на
нее подозрительным глазом.
- А вы отдаете себе отчет, что такое Гаврош? Вы вообще-то знаете, что
такое Гаврош?
Холодея от стыда, Леля отчаянно посмотрела ему прямо в глаза и
сказала:
- Ну, не знаю.
Даже Павлушину стало слегка неловко.
- Вы что, Виктора Гюго не читали?
- Читала. "Труженики моря".
- Ну и ладно. В общем, играйте уличного мальчишку, сорванца и босяка,
и хватит с вас...
Маврикий после репетиции, разложив на пустой стойке закрытого
театрального буфета в фойе кулечки, выдавал своей труппе продукты. Леля, по
привычке переждав всех, подошла последней и получила за три дня вперед по
полтора фунта хлеба и кулечек сахарного песка - боевой красноармейский
паек.
Маврикий поставил в ведомости против ее фамилии птичку и, не глядя,
пробурчал: