"А.В.Клюев. Свобода от смерти " - читать интересную книгу автора

любимчикам до порою крайней жестокости к остальным.
По приезде в Москву мне крайне трудно было адаптироваться к городской
жизни. В стенах комнаты, коммунальной квартиры и в границах двора под
строгим надзором бабушки я чувствовал себя очень неуютно. Свободу в прямом
смысле приходилось отвоевывать в нешуточных битвах.
Иногда бабушка брала меня с собою в церковь, что в Духовском переулке.
Она молилась, ставила свечки, а я с острым детским любопытством наблюдал за
молящимися, разглядывал иконы и потолочные росписи. Особенно меня привлекал
распятый Христос, в ногах у которого валялся человеческий череп. Фрески
Страшного суда на потолке заставляли меня подолгу стоять с поднятой головой
и открытым ртом. Когда в храме стояли на отпевании гробы с покойниками, я с
тайным интересом поглядывал на их восковые лица. В эти моменты мое детское
сознание очень остро ощущало всю хрупкость земного существования, и мрачные
мысли надолго становились моими спутниками. В возрасте полутора лет бабушка
тайком от родителей окрестила меня в деревенской церкви. Какую роль это
сыграло в моей жизни, сказать трудно, но бабушка считала, что в одном случае
это наверняка спасло мне жизнь.
Родителей в будние дни я видел только по вечерам, перед сном, когда они
приходили с работы, а в единственный день отдыха у них, как правило, были
домашние дела, и им было не до меня. Иногда, правда, мы все вместе ходили в
кинотеатр "Ударник" на взрослые фильмы (такие, как "Мост Ватерлоо"). Надо
сказать, что жизнь в семье текла размеренно, порою чересчур, никогда в нашем
доме не звучало грубых слов в адрес кого-либо, но скрытое раздражение отца
по отношению ко мне я ощущал постоянно. До сих пор мои родители живут в
примерном согласии. Мне же в большей части моей семейной жизни этого не было
дано.

Мой дом и двор

Жизнь мальчишек старых московских дворов была крайне динамичной. Я
всегда оказывался активным инициатором беспощадного мщения соседям, которые
не давали нам возможности чувствовать себя свободно в родном дворе. Особенно
досталось одной соседке-скандалистке, которая не вынесла наших криков на
ледяной горке против ее окна и ночью изрубила топором лед, вдобавок засыпав
его песком.
Основным зимним событием конечно же были Новогодние праздники. Елка под
самый потолок, увешанная довоенными и даже дореволюционными игрушками. К
каждой игрушке у меня было свое, неизменно теплое отношение. В том, что они
ночью оживают, я нисколько не сомневался. Все ребята с нетерпением ждали
Первомайский и Октябрьский праздники. С раннего утра мы глазели на кумачовое
шествие поющих и смеющихся демонстрантов по Люсиновской улице в направлении
к центру, а затем стремглав бежали на Ордынку, чтобы занять удобное место
для наблюдения за военной техникой, возвращавшейся с парада на Красной
площади.
Мне хорошо запомнилась национальная трагедия - болезнь и смерть Сталина
в начале марта 1953 года. На кухне вся наша коммунальная квартира искренне,
со слезами скорбела, а один из соседей даже пострадал в давке при похоронах.
В нашей коммуналке, как в каждой порядочной деревне, где всегда есть
"деревенский дурачок", тоже был такой - Витя, сын дворничихи. Он всегда всем
и всему улыбался. Это благодушие у "нормальных" людей считается признаком