"А.В.Клюев. Свобода от смерти " - читать интересную книгу автора

ненормальности. Только теперь я понимаю, что в его невинной улыбке была
глубокая мудрость. Я очень любил с ним разговаривать и на все свои детские
вопросы получал краткие, исчерпывающие ответы. Собственная мать его
недолюбливала, звала "нашим дурачком" и кормила исключительно пищевыми
отбросами. Помню, что на их кухонном столе стояла большая эмалированная
кастрюля, в которую соседи сваливали и сливали все пищевые отходы, а Витя с
неизменной улыбкой на лице периодически ее опорожнял. Сухощавый и
мускулистый, он обладал огромной физической силой, легко поднимая с земли
одной рукой насаженные на ось колеса от вагонетки. Никто из взрослых парней
нашего двора подобного сделать не мог.
У нас был настоящий московский двор с большой голубятней, вокруг
которой собирались сомнительные личности и официальная окрестная шпана. Весь
второй этаж небольшого соседнего с нашим дома занимала уникальная семья
Матреничевых (в самой фамилии слышится что-то разбойничье). Из восьми ее
членов только один не сидел в тюрьме. Остальные же, включая мать и двух
дочерей, бывали там часто и подолгу. Одним из моих любимых занятий было
наблюдение за их поведением в праздники, когда изрядно подвыпившая семья и
их многочисленные гости вываливались во двор. До сих пор перед глазами стоит
незабываемая картина. Впереди вусмерть пьяный, но складно играющий и
невероятно каким образом ухитряющийся растягивать меха баянист, которого в
наклоне градусов под сорок к земле ведут под руки двое друзей. За ними на
некотором отдалении следует громко поющая пьяная толпа хозяев и гостей.
Гуляли всегда по два-три дня. Часто случались внутренние потасовки (включая
поножовщину). Их разговоры между собой были для меня уроками настоящего
блатного фольклора.
Читать я научился в пять лет по букварю, который одолел за неделю. В
шестилетнем возрасте свободно читал мрачные рассказы Горького из толстенной,
уцелевшей после бомбежки книги. "Челкаш" и "Супруги Орловы" потрясли мое
детское сознание. У двух одиноких, высокоинтеллигентных сестер-старушек -
соседей по квартире я часто засиживался долгими зимними вечерами. Они
проводили со мной взрослые беседы о жизни и поили вкусным чаем с постным
сахаром. Под подстилкой на старом диванчике у старушек лежали пожелтевшие
времен Февральской революции 1917 года номера меньшевистской газеты "Искра".
Я особенно любил разглядывать фотографии, где во всех ракурсах был изображен
тогдашний премьер-министр Временного правительства Александр Федорович
Керенский. От старушек я впервые получил серьезную информацию о царе,
революции и большевиках. На мое шестилетие они подарили мне книгу избранных
произведений Пушкина, которая хранится у меня до сих пор. Потом в доме
появилось купленное в букинистическом магазине полное собрание сочинений
Лермонтова. И конечно, сказки, сказки, сказки.... Книг в доме было немного,
а потому их постоянное перечитывание было для меня обычным делом. А еще я
любил подолгу путешествовать по географическим картам. Многие географические
названия меня просто завораживали: Австралия, Новая Зеландия, Кордильеры,
бухта Провидения, Огненная Земля... ...
Отъезд на летний отдых в деревню обычно происходил вскоре после майских
праздников. По приезде я первым делом сразу же бросался в цветущий вишневый
сад, обходил все его заветные уголки, заглядывал в знакомые муравейники,
дышал вкусным весенним воздухом и очень скучал по Москве и оставшимся в ней
родителям. Календарем служил вишневый сад - цветение, зеленые завязи, первые
краснеющие вишенки, хлопотная уборочная страда, редкие последние ягоды и,