"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

расстройстве. - Тут не какое-нибудь "все" сумасбродное, тут сказано -
убийство. Ну как можно подбить на такое? Видел я ее товарищей, вполне
достойные молодые люди. Да и супруг, Евгений Александрович...
- Супруг, - задумчиво повторил Егор. - Вот ведь какая штука... А от
него, я так понимаю, вы никаких вестей не получали?
- Не получал, - ответил я. - Никаких вестей. Может, письмо просто не
успело дойти?
- Ну, чай, не через курьера же посылать. А с другой стороны, коли дело
серьезное, можно было бы вот точно так же телеграфировать... Ежели только он
сам не замешан, - проговорил Никифоров тоном ниже, после небольшой паузы. -
Как думаете, Николай Афанасьевич, - а мог он сбить с панталыку супругу свою,
ну, то есть, дочь вашу? Мужчина он, как я понимаю, годами старше, но все ж
таки...
- Да мне-то откуда знать? - спросил я в сердцах и, вскочив, беспокойно
заходил по комнате. - Я здесь, они там... Ох, не знаю...
- А отчего же тогда этот самый Евгений Александрович вас в неведении
держит? - озадаченно вопросил урядник. - Ведь коли они, - Егор Тимофеевич
опять кивнул на все еще валявшееся у ножки стола предписание, - коли они
телеграфом депешу прислали, то, выходит, что-то там такое произошло...
Что случилась беда - я и так понял, невзирая на искреннее возмущение
напраслиной, которую невесть кто возводил на мою драгоценную дочь. И
возмущение это не помешало мне мысленно составить четкий план ближайших
действий. Незамедлительно я кликнул Домну и велел ей собирать мне вещи в
дорогу. Сам же встал со стула, изо всех сил стараясь выглядеть вполне
спокойным, и сказал, обращаясь к уряднику:
- Уж не обессудьте, Егор Тимофеевич, а только вынужден я прервать наш
разговор. - Тут мне даже удалось изобразить улыбку. - Вы не подумайте, я вас
из дому не выставляю, но ежели ехать, так сейчас, покуда еще рано.
- Понимаю, да, понимаю, - поспешно ответил Никифоров, всем видом своим
показывая, что нисколько на меня не обижен, только вот никакого понимания в
его глазах не обозначилось. - Понимаю, как же-с! Только скажите, Николай
Афанасьевич, куда это вы так вдруг засобирались?
Я даже опешил от такого вопроса:
- Вы еще спрашиваете?! Разумеется, в Самару, к дочери!
Егор покачал головой.
- Тут ведь вот какая штука выходит, - сказал он с явной растерянностью
в голосе. - Ежели мне предписано Елену Николаевну... гм-гм... арестовать и
препроводить в Самару, стало быть, в Самаре-то ее как раз и нету. Уж вы
поверьте, господин Ильин, была бы она там, нашли бы ее тамошние следователи
да полицейские. Дело-то серьезное. Видно, пропала ваша дочь. То ли бежала от
страху, то ли еще что. Вот самарский следователь и решил, что бежала она
сюда, под крыло к батюшке родному. И ежели ее тут нет, так дело, может, и
посерьезнее, чем им там кажется... - Никифоров пристально на меня глянул, и
словно тень сомнения мелькнула в его глазах. - А вы, Николай Афанасьевич,
вправду не знаете, где сейчас может быть ваша дочь?
Должен признать: если раньше я был только необыкновенно встревожен, то
сейчас, после этого вопроса урядника, перепугался по-настоящему. Ах, Тихон
Утешитель, Тихон Утешитель, не стоило бы этому дню так называться. Какое уж
тут утешение, коли куда ни посмотри - темная безутешность кругом! И ведь
прав был Егор в суждениях своих. По всему выходило, что дочь моя, Елена