"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

помочь хотела...
Словом, вместо дружеского ужина получился у нас конфуз. Владимир
бросился успокаивать меня, потом мы вместе уговаривали Анну Ильиничну не
сердиться, я даже извинился перед ней за вспыльчивость, и в конце концов все
помирились. Только остался у меня на душе тяжелый осадок.
После ужина ушел я в отведенную мне комнату младших Ульяновых и, вместо
того чтобы лечь спать, долго сидел у окна, глядя на полную луну и повторяя в
памяти состоявшийся разговор. А ну как госпожа Елизарова права и Аленушка
действительно сыскала приют в каком-нибудь вертепе? Нет, быть такого не
может! Никогда! Ни при каких обстоятельствах жизни! Кто угодно, только не
моя дочь! Но если не гостиница, не постоялый двор, не монастырь и не
беглопоповская молельня, то где же обретается сейчас несчастная Аленушка?
Цела ли она? Здорова ли?
Надо же, Анна Ильинична, как душу разбередила! Дома терпимости, видите
ли... И нисколько она не похожа на Медею Фигнер! На какую другую Фигнер,
может, и похожа, а на знаменитое сопрано - вовсе нет.
Вот в таких растрепанных чувствах я наконец лег и быстро провалился в
беспамятный сон.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой мы знакомимся с судебным следователем
На следующий день после моего прибытия в Самару, во вторник, мы с
молодым Ульяновым отправились в окружной суд - на встречу с судебным
следователем надворным советником Иваном Ивановичем Марченко.
Покинув дом, мы вышли на Алексеевскую улицу, кликнули там извозчика,
сели в пролетку и, доехав едва ли не до Волги, свернули на Дворянскую - на
мой взгляд, красивейшую улицу Самары. Здесь выстроились внушительные
каменные здания, среди них самые знатные - городская Дума, Коммерческий клуб
и Александровская библиотека. Новый театр, выстроенный в итальянском стиле,
уже одним своим видом звал на спектакли, и, будь я в других кондициях,
непременно пошел бы на представление. Мы проезжали ряды лавок и магазинов с
зеркальными окнами, в которые заглядывала фланирующая публика и откуда на
публику бросали ответные взгляды яркие цветные колониальные, галантерейные и
красные товары.
Наконец пролетка выбежала на Алексеевскую площадь. Справа от нас
поднималась к небу высоченная деревянная часовая башня о трех ярусах.
На ней был огромный циферблат, выше него колокол, а венчал это
примечательное сооружение шпиль с флюгером-петушком. По сторонам большой
четырехугольной площади стояли каменные дома, и среди них выделялось статное
двухэтажное здание окружного суда - с пилястрами, сплошным карнизом поверху
и полуциркульными окнами в первом этаже. Расплатившись с извозчиком, мы
вошли в сей храм юстиции. Чиновник в вицмундире объяснил нам, как найти
господина Марченко, и через минуту мы уже поднимались по широкой каменной
лестнице на второй этаж. На обширной площадке нам пришлось задержаться,
чтобы пропустить большую группу судейских, спускавшихся навстречу, - видно,
был перерыв в разбирательстве или заседании.
Надворный советник Иван Иванович Марченко занимал весьма просторный
кабинет, окна которого выходили на Заводскую улицу. Сам господин судебный
следователь восседал за письменным столом, возле которого стояло несколько