"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

- Тс-тс-тс, дорогой Николай Афанасьевич, - смешно зацикал он. -
Успокойтесь, прошу вас, сядьте. Уверяю вас, ничего такого у Аннушки и в
мыслях не было.
- Ну конечно! - Госпожа Елизарова улыбнулась. Только улыбка ее
показалась мне кривой. - Я вовсе не хотела сказать, что милейшая Елена
Николаевна стала публичной женщиной. Упаси Господи! Но ведь Володя попросил
меня высказаться об убежищах, а чем не убежище для молодой скрывающейся
женщины - дом терпимости? Я имею в виду, не зарегистрированный. Официальные
дома - это, понятное дело, не выход: замена паспорта на желтый билет,
еженедельные медицинские осмотры, а соответствующие врачи все полицейские
осведомители... Но в незарегистрированных салонах... Если, конечно, войти в
доверие к хозяйке, договориться с ней и особо заплатить, - можно исчезнуть
без следа для внешнего мира. Полиция туда не проникает, да и вообще сыщикам
в голову не придет искать в подобных заведениях сбежавшую, по их мнению,
преступницу.
Какая-то логика - хотя и умонепостижимая - в этих словах была. Я сел,
расправил салфетку, однако вернуться к еде уже не смог.
- Удивительно спокойно вы об этом говорите, Анна Ильинична. Я никак не
пойму - неужели вы сами в известных обстоятельствах могли бы на такое пойти?
- Если бы речь шла о прямой угрозе моей жизни, о моем аресте и,
возможно, тюрьме, - медленно, словно выбирая слова, ответствовала госпожа
Елизарова, - или если бы угроза нависла над моими близкими, а еще пуще - над
делом, которому я служу, и это было бы целесообразным решением, - не стала
бы и медлить! И никакая Сонечка Мармеладова не была бы мне укором.
- Да, Аннушка, даже я не ожидал от тебя такого. - В голосе Владимира
прозвучало некое восторженное уважение, на мой взгляд, совершенно здесь
неуместное.
Я опять скомкал салфетку и бросил на стол - словно в этот вечер мне
другого занятия не оставалось, как мять да швырять салфетки.
- Но честь! - вскричал я. - Как же честь, дражайшая Анна Ильинична?!
Или такой эссенции уже не существует? Да ведь люди порой смерть предпочитают
измене чести. Люди порой на эшафот...
Тут я понял, что сболтнул лишнее, и прикусил язык. Словно темный ангел
провел крылом над лицом женщины - она вмиг осунулась, щеки ее посерели. Анна
Ильинична слабо повела рукой, будто бы отмахиваясь от чего-то, и промолчала.
Я протянул долгую паузу и хотел было перевести разговор на другой путь,
но тут мне в голову пришло еще одно соображение, и я не смог его не
высказать.
- Что же получается, Анна Ильинична? Полиция, как вы выразились, в
определенные заведения не проникает, но мне-то чему себя посвятить в
ближайшее время? Неужели я, Николай Афанасьевич Ильин, в поисках моей
горемычной дочери должен предпринять анабазис [21] по сальянтным [22] местам
Самары?
- А их только официальных в городе не меньше двух десятков, - вдруг с
натужным озорством заявил Владимир.
- Да нет же! Ах, какой нескладный вышел разговор! С одной стороны -
обида и намеки, с другой - неуместные шутки. - Госпожа Елизарова тоже в
сердцах бросила салфетку на стол. - Володя спросил, я ответила. Это же чисто
логическое перебирание вариантов. Лучше бы и не спрашивали! Можно подумать,
будто я равнодушна к судьбе Леночки и могу только теоретизировать. Я же