"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

зеркало в тяжелой оправе фигурного литья, как мне показалось, посеребренной.
На удивление и к страху моему, зеркало было треснутое, причем сильно. В нем,
словно бы составленная из плохо подогнанных кусочков, виднелась та самая
обстановка гостиной, красноречиво свидетельствовавшая об отсутствии здесь
хозяйки, уже далеко не однодневном.
- К несчастью... - пробормотал я.
- Что? - переспросил Владимир.
- Зеркало разбитое... - пояснил я.
Владимир чуть скривил рот, что долженствовало означать его
пренебрежение всяческими суевериями, но промолчал.
Меж тем Пересветов, засунув руки в карманы брюк, следил за нами хмурым
взглядом и даже не предлагал сесть. Молчание затягивалось, я испытывал
неловкость; полагаю - и Владимир тоже. Наконец в лице Евгения Александровича
что-то дрогнуло. Он словно бы попытался светски улыбнуться, кивнул на графин
и вдруг сказал, коротко кашлянув:
- Ореховая. Не угодно ли?
Не дожидаясь ответа, Евгений Александрович взял в буфете еще две рюмки,
поставил рядом со своей. Молча наполнил их. Мы с Владимиром, не
сговариваясь, качнули головами, давая понять, что воздерживаемся, но
Пересветов словно бы и не заметил этого. Евгений Александрович запрокинул
рюмку, и от движения этого расстегнутый рукав сорочки сполз к локтю. Я
ужаснулся: правую руку покрывали многочисленные порезы и ссадины. Некоторые
были кое-как залеплены кусочками гуммозного пластыря.
- Извините за беспорядок, господа, - сказал Евгений Александрович
сдавленным голосом и опустился на фаевую [15] козетку, стоявшую возле
буфета, - вовсе неуместный здесь предмет меблировки. - Вы, верно, наслышаны
о моем несчастье, да, несчастье. Прошу садиться - где сочтете возможным.
Он машинально, совсем по-детски, лизнул один из порезов - незаклееный,
на указательном пальце, но тут же сконфуженно отдернул руку.
Я сел на стул - единственный, который был свободен от разбросанных
вещей. Владимир остался стоять. Пересветов вопросительно посмотрел на него,
и я поспешил коротко представить молодого человека как давнего нашего
знакомого, друга семьи. Зять мой кивнул, но во взглядах, которые он время от
времени бросал на моего спутника, сквозила явная настороженность, чтобы не
сказать недоброжелательность.
- Ну же, Евгений Александрович, - сказал я, - поведайте, что тут у вас
стряслось. А то, знаете ли, сердце не на месте. Да что говорить! В пятках
оно, сердце-то, там же, где и душа. Перво-наперво - где Аленушка? Что с ней?
- Не знаю, - с тяжелым вздохом ответил Пересветов. - Исчезла Леночка и
тем поставила в весьма неловкое положение и себя - себя, знамо дело, в
первую очередь, - и меня, грешного, да. Ибо полицейские дознаватели
подозревают, что я как будто бы знаю, где она, но скрываю это.
Слабые угольки надежды на то, что Пересветов имеет хоть какое-то
представление о местопребывании моей дочери, угасли окончательно.
- Беда случилась совсем недавно, - начал рассказывать мой зять глухим,
бесцветным голосом. - Елена только перешла из книжного магазина Ильина, где
служила ранее, в книжную лавку Сперанского... [16]
- То есть незадолго до исчезновения Елена Николаевна поменяла работу? -
тут же уточнил Владимир. - И какие были тому причины?
Вопрос, который показался мне вполне невинным, отчего-то смутил Евгения