"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

спящему на грудь.
- Вот, - сказал Владимир. - Здесь мы и живем, во втором этаже. Это наша
третья квартира в Самаре, недавно переехали, в мае, всего месяц назад.
Сейчас-то все на хуторе, только я иногда приезжаю за книгами или по какой
другой надобности, да еще Аннушка здесь, мы вместе на этот раз прибыли, ну
да наши с ней дела вам вряд ли будут интересны. Прошу, Николай Афанасьевич.
Давайте вы пока что расположитесь здесь. А уж после того, как вы расскажете
мне в подробностях все, что вам известно, мы и решим, куда отправляться
дальше и где вам пребывать. Или же останетесь у нас. Как вы, наверное,
хорошо знаете, матушка приобрела хутор в Алакаевке - это в пятидесяти пяти
верстах от Самары. Там мы и проживаем всем семейством - мама, Олюшка,
Маняша, Митя, Аннушка с Марком. И я, разумеется. Только вот сейчас мы с Аней
временно здесь. Квартира большая да пустая, места и вам за глаза хватит.
Я сердечно поблагодарил Владимира за приглашение, хотя сам еще не
решил, где буду жить, - рановато было для таких решений: слишком мало было
мне известно об Аленушке и зяте моем, а точнее - ничего не известно.
Мы поднялись на второй этаж. В гостиной нас встретила Анна Ильинична -
со всегдашним своим спокойным, сдержанным выражением лица. Она была в пышной
ситцевой блузе глубокого синего цвета и длинной черной муслиновой юбке. Я бы
не назвал Анну Ильиничну особо красивой женщиной, во всяком случае, до
красоты своей матери, Марии Александровны, она не досягала, и вместе с тем
строгий ее облик был удивительно привлекательным. Большой, чуть вздернутый
нос, узкое с длинным подбородком лицо, внимательные карие глаза под слабо
очерченными бровями. Темные волосы спереди и с боков были убраны так, что
открывали высокий лоб и уши, а сзади падали локонами на плечи. Во всей
внешности было что-то итальянское, в той же степени, в какой итальянское
проявлялось в Медее Фигнер, насколько я мог судить по портрету из "Нивы", да
они и были похожи, Анна Ильинична и звезда Мариинского театра.
Если сестра и была удивлена тем, что младший брат утром вышел из дома
один, а спустя два часа вернулся в сопровождении гостя, да еще
кокушкинского, то виду не подала. Следом за нами башкир в малахае внес мой
багаж в прихожую, получил причитавшийся ему двугривенный и отбыл.
Ульянов сразу пригласил меня к себе, так что разговор с Анной
Ильиничной был коротким.
- Аннушка, Николай Афанасьевич только что с парохода, - объяснил
Владимир. - Мы совершенно случайно, но, по-моему, весьма кстати
повстречались на пристани. У Елены Николаевны какие-то неприятности.
- У Леночки? - Лицо Анны Ильиничны еще больше посерьезнело. - Что
случилось?
- Я и сам толком не знаю. - Владимир повел рукою в мою сторону. -
Николай Афанасьевич сильно расстроен, по дороге он мне мало что смог
сообщить. Мы сейчас с ним поговорим в кабинете, а потом я тебе обрисую все
дело.
Анна Ильинична секунду подумала, потом коротко кивнула и удалилась.
Я снял дорожный сюртук, повесил его на вешалку в прихожей и последовал
за Владимиром.
Обстановка в комнате "нашего студента" - это ее он назвал кабинетом -
сразу напомнила мне флигель в Кокушкине. Железная кровать в углу;
деревянный, крытый синим сукном стол на двух монументальных, с резьбой,
тумбах - правда, не овальный, а прямоугольный; рядом со столом этажерка с