"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

Тут Владимир, видимо, понял, что угрюмость моя была вызвана отнюдь не
его высказыванием о возможном крушении столпов государства - суждением,
которому я в других обстоятельствах жизни непременно дал бы гневную
отповедь. Ульянов внимательнее всмотрелся в мой облик, бросил взгляд на
чемодан и баул, стоявшие у моих ног. По его оживленному лицу пробежала тень.
- Так-так... - пробормотал он. - Так-так-так... А как вы сами-то,
Николай Афанасьевич? Какими судьбами? Надолго ли в Самару? - Он кивнул на
мой багаж. - Похоже, надолго. Случилось что-нибудь? - Смешинки из глаз
Владимира пропали так же внезапно, как и появились. - Уж не с Еленой ли
Николаевной какая неприятность? Известно мне, что она давно здесь живет и
даже вышла замуж. Хотите верьте, хотите нет, но я ни разу у нее не был.
Впрочем, никаких предложений и не поступало. С другой стороны, летом я бываю
в Самаре лишь наездами - мы всем семейством живем на хуторе, в Алакаевке.
Так что же? Ошибся ли я?
- Не ошиблись. - Против желания я тяжело вздохнул. - К сожалению, вы не
ошиблись, Володя, хоть я и не знаю, каким образом можно было об этом
догадаться.
- Невелика загадка. - Ульянов небрежно повел рукой, словно отодвигая
мои слова в сторону. - Только что пришел пароход, "Фельдмаршал Суворов". И,
раз я встретил вас здесь, у пристани, да еще с таким багажом, полагаю, не
будет мысленным подвигом предположить, что как раз на этом пароходе вы сюда
и прибыли. И уж никак не на меньший срок, чем на неделю. А сейчас ведь июнь,
в хозяйстве пора горячая. Помню я вас в прежние годы, летом вас и не сыскать
было... Значит, оставили вы Кокушкино, имея весьма серьезные на то
основания. И, судя по мрачному вашему лицу, основания эти приятными никак не
назовешь. А что связаны они с Еленой Николаевной - ну так кто же не знает о
силе ваших отцовских чувств? Das v?terliche Gef?hl, nicht wahr? [10]
В последних словах мне почудилась скрытая насмешка. Но нет, молодой
человек смотрел на меня с доброжелательным, несколько строгим даже
сочувствием. Так что в ответ на его объяснение я лишь хмыкнул неопределенно,
решив про себя, что стал в последнее время чрезмерно подозрителен и
требователен к окружающим.
- Что ж это мы стоим посреди площади? - продолжил Владимир. - Я так
понимаю, что вы сейчас едете к Елене?
- В том-то и дело, что нет, - в сердцах ответил я. - Нет в том никакого
резента.
- Стойте, стойте... - Мой ответ его удивил. - Что-то странное вы
говорите. То соглашаетесь с моим предположением о приезде вашем к дочери, то
вдруг говорите, что нет в том никакого, как вы старомодно выразились,
резента. Воля ваша, Николай Афанасьевич, а только вы меня изрядно
озадачили... - Владимир оглянулся. - Что-то мы с вами неудачно встали, -
сказал он. - Прямо посередине Набережной. Давайте-ка отъедем в сторону.
Он легко подхватил мой баул и забросил его в двуколку. Взяв чемодан, я
сделал то же самое. Затем мы оба залезли в повозку. Было тесно, но мы тем не
менее сноровились.
- Не впервые я в Самаре, а верблюдам всякий раз удивляюсь, - сказал
я. - Весьма характерный зверь, себе на уме.
- Что ж тут удивляться? - возразил мне Владимир. - У татар и башкир
это, можно сказать, любимый транспорт. А насчет характерности - да, это вы
правильно заметили, звери строптивые, с характером. Вполне оплевать могут.