"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

большим. В уголках глаз, от старой привычкой прищуриваться - Владимир был
близорук с давних пор, - образовались маленькие, но вполне заметные морщины,
"гусиные лапки", изрядно старившие его взгляд.
Был Ульянов на сей раз не в студенческой тужурке, столь привычной моему
глазу, а в добротном костюме из английского сукна дикого цвета, [8] сорочке
при твердом белом воротничке и галстуке темно-синего шелка. Вообще, вся его
фигура, от зачесанных наверх мягких, немного вьющихся светло-русых волос и
до кончиков начищенных штиблет, казалась воплощением юношеской
несомненности, включающей в себя превосходство над погодой и всем
окружающим. Видно было, что жара молодому человеку нипочем и плотный
костюм - самая одежда для того, чтобы разъезжать под палящим солнцем в
двуколке, запряженной верблюдом. От такого апломба я испытал даже некоторое
смущение и растерянность. Сам я не то что никакой уверенности в себе не
ощущал, но совершенно просто не мог решить - куда же мне ехать.
Владимир с видимым удовольствием окинул меня приветливым взглядом и
протянул руку. Крепко ее пожав, я сказал вполне искренне:
- Володя, мне вас сам Бог послал!
Бог не Бог, но в тот момент я, может быть, впервые почувствовал слабую
надежду на удачный исход предпринятого мною путешествия. Хотя что следовало
почитать удачей, я толком не знал.
Владимир весело рассмеялся:
- Ну, прежде всего, здравствуйте, дорогой Николай Афанасьевич.
Чертовски рад вас видеть. А насчет того, кто и как меня послал, то,
возможно, что и Бог. Vielleicht stimmt das, [9] - добавил он, и я сразу
вспомнил давнюю его привычку то и дело вставлять в речь немецкие слова и
фразы. - Очень даже может быть - если считать боженькой Андрея Николаевича
Хардина, моего нынешнего благодетеля. Помните, наверное, как отчаянно я с
ним воевал в шахматы по переписке? Спасибо Марку Елизарову, нынешнему мужу
Аннушки, когда-то заочно представившему меня Андрею Николаевичу. Именно
Хардин попросил меня забрать в пароходной конторе документы, нужные ему для
суда. - С этими словами Владимир показал на объемистый кожаный портфель,
лежавший в двуколке.
- Так вы у Хардина служите? У знаменитого адвоката Хардина?
- Что вы, Николай Афанасьевич, какое там! - Владимир махнул рукой и
засмеялся. - Как я могу служить в адвокатской конторе? Я ведь пока что
никто - исключенный студент-недоучка, без диплома, без профессии. К тому же
по-прежнему под негласным надзором. Более того вам скажу...
Он приблизился еще больше, поднялся на цыпочки, так что наши головы
почти соприкоснулись, и понизил голос:
- В прошлом году, в сентябре, за мной учредили самый строгий надзор
полиции. О том был рапорт пристава первой части Самары господину городскому
полицмейстеру. Мне такое знать, конечно, не положено, да я знаю. И даже не
особенно горюю. - Владимир снова рассмеялся. - Так или иначе, а учиться
дальше я обязательно буду! Вот, в начале месяца подал прошение министру
народного просвещения. Жду разрешения держать экзамены экстерном, на
юридическом факультете при Петербургском университете. По секрету скажу -
потому я и называю господина Хардина благодетелем, что сопроводил он мое
прошение своим ходатайством, да-с. Так что жду решения и надеюсь на
благосклонность оного. А пока - готовлюсь. Вот, извольте видеть.
Ульянов подошел к двуколке, взял в руки портфель и, щелкнув замочком,