"Даниил Клугер, Виталий Бабенко. Четвертая жертва сирени " - читать интересную книгу автора

свою обезоруживающую улыбку. - Только он свидетельствует, что вы довольно
далеки от вопросов юриспруденции, разве не так?
Я развел руками.
- Вот, извольте, - продолжил Сергей Владимирович. - Прочитайте хотя бы
то, что написано прямо на обложке.
Действительно, на обложке книги был напечатан изрядный фрагмент на трех
языках - латинском, русском и немецком. Русский текст гласил:
"Следует обращать внимание на то, чтобы как бедные, так и богатые,
доживающие свой век и увеличивающие свое достояние каким-либо образом, не
лишались сами этого достояния и не лишали его своих законных наследников или
под предлогом обещания им за это вечного блаженства на небесах, или под
угрозой вечных мук на том свете. Многие люди, будучи лишены своих достояний
во имя Бога и святых Его благодаря своей простоте, невежеству и
неосторожности, впадают в преступления и злые деяния вследствие бедности, до
которой они доведены; они как бы по необходимости занимаются воровством и
разбойничеством и в особенности те, которые лишены другими отцовских земель
с тою целью, чтобы они не достались им".
- Разве не подходят эти соображения к российскому судопроизводству? -
Ивлев остро глянул на меня. - То-то и оно. Я вам сразу сказал - очень
поучительная и в высшей степени душеполезная книга, даже для судебных
приставов, пусть мы и не занимаемся судопроизводством, а лишь исполняем
судебные решения.
- Как мне представляется, ваша деятельность связана с немалым риском, -
сказал я. И, поискав в памяти все, что слыхал об обязанностях судебных
приставов, пояснил: - Сколько мне ведомо, вы же не только вызовы в суд и
повестки доставляете. Вам ведь приходится и задерживать законопреступников,
и даже препровождать их в места заключения. А сие, как мне представляется,
весьма опасно - смею полагать, среди таковых субъектов ох как много
отчаянных голов бывает...
- Деятельность как деятельность. Не более опасна, чем любая другая, -
отмахнулся Сергей Владимирович. - У полицейских куда опаснее. Хотя, -
улыбнулся он, - вы неплохо представляете себе обязанности судебных
приставов. Суждения ваши выдают человека начитанного.
- А много у вас трудных поручений? - не унимался я, преследуя уже свою
собственную, сокровенную цель: вдруг удастся завязать с господином Ивлевым
хорошее знакомство и он сможет помочь в поисках Аленушки? Судебный пристав
Казанской судебной палаты! А ведь самарский суд как раз в ведении этой
судебной палаты. Наверняка господин Ивлев знает судейских в Самаре, да,
пожалуй, и к полицейским властям вхож. Можно сказать, удача сама идет мне в
руки!
- Разные поручения бывают, - как-то вдруг поскучнев, нехотя ответил
Ивлев. - Одни кажутся опасными, а на деле оборачиваются совершенным
пустяком. Вот, может, помните, несколько лет назад был случай? Дебошир и
буян граф Николай Толстой стрелял в поезде в своего соперника Алексея
Бострома. [5] Я должен был препровождать графа в суд и все думал: а ну как
он меня взъефантулит?
- Что-что сделает? - спросил я с ужасом.
- Взъефантулит. - Сергей Владимирович рассмеялся. - Это, милейший
Николай Афанасьевич, из чиновничьего жаргона, вам, пожалуй, и неизвестного.
Человека можно вздрючить, можно пришпандорить, можно устроить ему выволочку,