"В.Климов (состав.). У нас на Иньве (Легенды, рассказы и повести коми-пермяцких писателей)" - читать интересную книгу автора

Степанко снова, наклонив голову, закрыл глаза и начал новую мелодию.

Расцветали яблони и груши.
Поплыли туманы над рекой...

И почему-то многие тяжело вздохнули, у иных блеснули на глазах слезы.
Кто знает, может, при этой песне девчатам вспомнилось, как они выходили
когда-то с парнями на высокий берег. Где сейчас эти парни, как им
живется-можется? Живы ли?
Кто знает, о чем взгрустнулось девчатам? Кто знает, как оно все было?
А Степанко все играл да играл. Он давно не брал в руки гармошку,
сильно стосковался по ней и сейчас играл без устали. Когда песня была
спета до конца, Степанко, подняв голову, вдруг увидел, что Маруся смотрит
на него какими-то странно светящимися глазами. Сразу же, как Степанко
заметил это, девчонка смущенно опустила взгляд. Степанко так и вспыхнул,
заиграл снова. И только начал, как опять почувствовал, что Маруся смотрит
ему в лицо. Такими глазами на Степанка смотрели впервые, и ему стало не по
себе.
До самой полуночи играл на гармошке Степанко, до самой полуночи
веселились озорные косогорские девчата. Над лесом и лугами плыли песни.
Волнами ходило эхо. И только когда в деревне закричали горластые петухи,
председатель сказал:
- Шабаш! Повеселились - и хватит. Завтра на работу.
Девчата растерялись на минуту, а затем, перебивая друг друга,
заканючили:
- Сергей Платонович! Да что же такое?
- Да мы же еще не поплясали...
Председатель задумался на минуту. Действительно, не поплясали
девчата. А ведь известно, во всех пермяцких деревнях девчата вечерами
сначала поют песни, а под конец пляшут. Не нарушать же установившийся
обычай. И он махнул рукой:
- А, лешак с вами! Пляшите хоть до утра, мелите бесову муку. Мне до
вас дела нету. Степанко, играй!
- Степанко, сыграй, - попросила и Маруська. - Что-нибудь такое,
легкое.
"Ну, если ты просишь, то придется сыграть, - мысленно ответил ей
Степанко. - Только что бы такое? Где взять такое легкое?"
Жил когда-то в Лобане мужик, мастер на все руки. В будни он день и
ночь сапожничал, шил людям шубы, дубил овчины и выделывал кожи. Работал
мужик справно, а в канун каждого праздника напивался, выходил на улицу и
распевал всегда одну и ту же песенку:

Лешачина ты, прожженный мужик,
Задрав ногу, по улице бежит.

Рассказывали, будто эту песенку самолично сочинил он сам на
камаринский лад, сочинил о себе самом, выкинув из народной мелодии одно
колено.
Не сыграть ли его мелодию? Как раз на плясовую походит.
Степанко до предела растянул мех. Ухнули басы, зазвенели переливчато