"В.Климов (состав.). У нас на Иньве (Легенды, рассказы и повести коми-пермяцких писателей)" - читать интересную книгу автора Степанко снова, наклонив голову, закрыл глаза и начал новую мелодию.
Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой... И почему-то многие тяжело вздохнули, у иных блеснули на глазах слезы. Кто знает, может, при этой песне девчатам вспомнилось, как они выходили когда-то с парнями на высокий берег. Где сейчас эти парни, как им живется-можется? Живы ли? Кто знает, о чем взгрустнулось девчатам? Кто знает, как оно все было? А Степанко все играл да играл. Он давно не брал в руки гармошку, сильно стосковался по ней и сейчас играл без устали. Когда песня была спета до конца, Степанко, подняв голову, вдруг увидел, что Маруся смотрит на него какими-то странно светящимися глазами. Сразу же, как Степанко заметил это, девчонка смущенно опустила взгляд. Степанко так и вспыхнул, заиграл снова. И только начал, как опять почувствовал, что Маруся смотрит ему в лицо. Такими глазами на Степанка смотрели впервые, и ему стало не по себе. До самой полуночи играл на гармошке Степанко, до самой полуночи веселились озорные косогорские девчата. Над лесом и лугами плыли песни. Волнами ходило эхо. И только когда в деревне закричали горластые петухи, председатель сказал: - Шабаш! Повеселились - и хватит. Завтра на работу. Девчата растерялись на минуту, а затем, перебивая друг друга, заканючили: - Да мы же еще не поплясали... Председатель задумался на минуту. Действительно, не поплясали девчата. А ведь известно, во всех пермяцких деревнях девчата вечерами сначала поют песни, а под конец пляшут. Не нарушать же установившийся обычай. И он махнул рукой: - А, лешак с вами! Пляшите хоть до утра, мелите бесову муку. Мне до вас дела нету. Степанко, играй! - Степанко, сыграй, - попросила и Маруська. - Что-нибудь такое, легкое. "Ну, если ты просишь, то придется сыграть, - мысленно ответил ей Степанко. - Только что бы такое? Где взять такое легкое?" Жил когда-то в Лобане мужик, мастер на все руки. В будни он день и ночь сапожничал, шил людям шубы, дубил овчины и выделывал кожи. Работал мужик справно, а в канун каждого праздника напивался, выходил на улицу и распевал всегда одну и ту же песенку: Лешачина ты, прожженный мужик, Задрав ногу, по улице бежит. Рассказывали, будто эту песенку самолично сочинил он сам на камаринский лад, сочинил о себе самом, выкинув из народной мелодии одно колено. Не сыграть ли его мелодию? Как раз на плясовую походит. Степанко до предела растянул мех. Ухнули басы, зазвенели переливчато |
|
|