"Генрих фон Клейст. Михаэль Кольхаас " - читать интересную книгу автора

Успокоенный его словами, амтман весело сказал Лисбет, осыпавшей
поцелуями своего малютку, что деньги-то он ведь еще не выкладывает, затем
положил на стол шляпу и трость, которую держал зажатой между коленями, и
взял из рук хозяина бумагу, чтобы прочитать ее. Кольхаас, придвинувшись к
нему, пояснил, что эта купчая крепость составлена впрок и вступит в силу
лишь через четыре недели, в ней все написано, отсутствуют только подписи
обеих сторон и не проставлены суммы: продажной цены, а также отступных,
которые он, Кольхаас, обязан уплатить амтману в случае, если в течение этих
четырех недель откажется от сделки; затем предложил ему назвать свою цену,
при этом деловито заверив, что он человек сговорчивый и долго торговаться не
будет. Жена Кольхааса ходила взад и вперед по комнате; грудь ее вздымалась
так, что косынка, которую к тому же теребил ребенок, казалось, вот-вот
упадет с плеч. Когда амтман заметил, что, конечно, не может судить о
стоимости дрезденского владения, то Кольхаас, ни слова не говоря, пододвинул
ему письма, которыми обменивался при покупке такового, и сказал, что ценит
его в сто золотых гульденов, хотя из писем явствовало, что ему оно обошлось
едва ли не вдвое дороже. Амтман еще раз перечитал купчую и, обнаружив пункт,
позволявший и ему, в свою очередь, отступиться, сказал уже довольно
решительно, что племенные лошади Кольхаасова конского завода ему, собственно
говоря, ни к чему. Но когда Кольхаас отвечал, что вовсе не хочет сбывать
своих лошадей и намеревается также оставить за собой кое-что из оружия,
хранящегося у него в оружейной палате, тот заколебался, долго молчал и
наконец назвал цену, которую уже давал ему однажды во время прогулки,
наполовину в шутку, наполовину всерьез, цену ничтожную в сравнении с
подлинной стоимостью имущества. Кольхаас пододвинул ему перо и чернила для
подписания купчей, но так как амтман сам себе не верил, то еще раз спросил
Кольхааса, уж не смеется ли тот над ним. На что барышник, несколько задетый,
отвечал: неужто же он полагает, что с ним здесь шутки шутят? Тогда амтман,
правда, с несколько недоверчивым выражением на лице, взял перо и стал
писать, но первым делом зачеркнул пункт о выплате ему отступных в случае
отказа от сделки; далее он взял на себя обязательство внести сто золотых
гульденов в задаток за дрезденскую недвижимость, ибо ни в коем случае не
желал покупать ее за половинную цену, и, наконец, предоставлял Кольхаасу
право в течение двух месяцев безвозмездно отступиться от продажи своего
имущества. Барышник, растроганный таким поступком, от всей души пожал ему
руку. И после того, как они пришли к согласию касательно последнего и
главнейшего условия, а именно, что четвертая часть продажной цены будет
выплачена наличными, остальная же сумма через три месяца перечислена на
гамбургский банк, Кольхаас приказал принести вина, чтобы отпраздновать
заключенную сделку. Когда служанка внесла бутылки, он велел ей сказать
Штернбальду, конюху, чтобы тот седлал рыжего жеребца, - дела, мол, срочно
призывают его в столицу. И еще он дал понять, что вскоре, то есть по
возвращении, чистосердечно расскажет о том, что сейчас еще вынужден держать
про себя. Затем, разливая вино, спросил амтмана, что слышно о поляках и
турках, в ту пору воевавших между собой, и вовлек его в политический спор;
наконец, он поднял кубок за успех их общего дела и отпустил гостя.
Едва амтман закрыл за собою дверь, Лисбет пала на колени перед мужем.
- Если ты еще не изгнал из своего сердца меня и детей, которых я
родила тебе, - вскричала она, - если мы еще не навек отторгнуты от него,
не знаю уж, за какие грехи, то объясни мне, что означают эти страшные