"Генрих фон Клейст. Михаэль Кольхаас " - читать интересную книгу автора

приготовления?
- Любимая моя жена, - отвечал Кольхаас, - пусть ничто тебя сейчас не
тревожит. Мне прислали судебное решение, и оно гласит, что моя жалоба на
юнкера Венцеля фон Тронку не более как грязная кляуза. Конечно же, это плод
недоразумения, и я решил сызнова подать жалобу прямо в руки государя.
- Зачем ты продаешь свой дом? - крикнула она, поднимаясь и ломая
руки.
Барышник, любовно прижав ее к своей груди, отвечал:
- Затем, милая моя Лисбет, что я не могу жить в стране, которая не
защищает моих прав. Если топчут тебя ногами, лучше быть псом, нежели
человеком! И я уверен, что моя жена думает так же.
- Почем ты знаешь, - в отчаянии спросила она, - что твои права не
будут ограждены? Почем ты знаешь, что твое прошение отшвырнут в сторону,
если ты скромно, как тебе подобает, приблизишься с ним к государю, почем ты
знаешь, что тебя откажутся выслушать?
- Что ж, - отвечал Кольхаас, - если мои опасения безосновательны,
так ведь и дом мой еще не продан. Государь справедлив, это я знаю; если я
сумею пробиться к нему через тех, кто его окружает, я, без сомнения, обрету
свои права и еще до конца недели радостно возвращусь домой - к тебе, к
старым своим занятиям. И уж тогда, - добавил он, целуя Лисбет, - до конца
жизни буду с тобой! Но я должен быть готов ко всему и считаю желательным,
чтобы ты, если это возможно, на некоторое время удалилась; возьми детей и
поезжай к тетке в Шверин - ты ведь давно собиралась ее навестить.
- Как? - вскричала Лисбет. - Мне ехать в Шверин? С детьми ехать
через границу в Шверин? - Ужас перехватил ей горло.
- Вот именно, - сказал Кольхаас, - и притом немедленно, чтобы я мог
без помехи предпринять шаги, необходимые для моего дела.
- О, я понимаю тебя! Тебе сейчас не нужно ничего, кроме коней и
оружия; все остальное пусть забирает кто хочет! - Она зарыдала и бросилась
в кресло.
- Что с тобой, моя дорогая Лисбет? Господь благословил меня женой,
детьми и богатством; неуж-то же сегодня я вдруг пожелал, чтобы ничего этого
у меня не было?
Он подсел к ней, а она, покраснев от слов мужа, упала в его объятия.
- Скажи, - говорил Кольхаас, откидывая кудри с ее чела, - что же мне
делать? На всем поставить крест? Явиться в Тронкенбург, попросить, чтобы
рыцарь вернул мне коней, вскочить на одного из них и мчаться домой, к тебе?
Лисбет не отваживалась сказать: да! да! да! - она, рыдая, качала
головой, прижимала его к себе, страстными поцелуями осыпала его грудь.
- Ну вот, Лисбет, - воскликнул Кольхаас, - ты поняла, что если я
хочу продолжать свой промысел, то мои права должны быть ограждены; так
предоставь же мне свободу, необходимую, чтобы постоять за них. - С этими
словами он поднялся и сказал конюху, пришедшему доложить, что рыжий жеребец
оседлан: - Завтра надо будет запрячь караковых - отвезти хозяйку в Шверин.
Вдруг Лисбет объявила, что ей в голову пришла отличная мысль. Она
встала, вытерла слезы и спросила мужа, усевшегося было за конторку, не
позволит ли он ей поехать вместо него в Берлин, дабы вручить прошение
государю.
Кольхаас, по многим причинам растроганный предложением Лисбет, усадил
ее к себе на колени и стал говорить: