"Игорь Клех. Смерть лесничего (Повесть) " - читать интересную книгу автора

На этом держался еще и сохранялся относительный порядок вещей в селах -
на правосознании господарей. Быстро укоренившийся рэкет пышным цветом цвел
на районных базарах, но грабеж по селам отсутствовал. Еще в пору недолгого
кооперативного бума дряхлый дедок в Косове полез на чердак, за якобы
спрятанными там сбережениями, и расстрелял оттуда из припасенного с войны, а
может, и с времен "партизанки" шмайссера банду налетчиков, побоями и пытками
вымогавшую у них со старухой деньги.
Поучительная история молниеносно разошлась по Карпатам. Людей не
трогали. У всех, с кем Юрьев сходился здесь достаточно близко, оказывался
рано или поздно припасенный где-то ствол,- нередко еще с первой мировой,
несуразной своей длиной приводивший на ум оружие куперовских охотников, но
чаще обрез или просто незарегистрированное гладкоствольное ружье - Юрьеву и
самому доводилось стрелять из такого, были бы патроны.
Поезд все глубже втягивался в горы. Пошли тоннели.
Юрьев столько раз за последние десятилетия проскакивал эту станцию без
остановки, что и на этот раз, несмотря на ожидание, едва ее не пропустил.
Сойдя с женой на перрон, он огляделся.
Высыпавший из вагонов народ быстро рассредотачивался, исчезая в узких,
щелеобразных проходах, заснеженных улочках и калитках. В некотором отдалении
виднелось несколько поставленных вразброс, как попало, пяти- и даже
девятиэтажных домов. В одном из них лет десять назад его дядя получил
квартиру с телефоном. Нумерации домов, как скоро выяснилось, никто не знал,
а на расспросы "к кому приехали?" отвечать не хотелось. Поэтому Юрьев с
женой дважды прошли мимо нужного им дома, покуда не выскочила из-за одного и
уже бежала к ним с криками наперерез дядина жена. А в противоположном конце
улицы показался и сам смущенный дядя, выходивший на станцию встречать их, но
не распознавший в быстро рассосавшейся толпе. Теперь жена вовсю его стыдила.
Юрьев с дядей расцеловались. Юрьев и сам, возможно, не сразу бы узнал себя,
покажи ему в молодые лета его теперешнюю фотографию. Как будто несколько
человек, не сильно между собой схожих, пожило за это время под его фамилией,
меняя фотографии, адреса, конспирируясь и начиная каждый раз с нуля. Усы
прилетали и садились на верхнюю губу, прицеплялась, меняла форму и слетала
без следа борода. Уличить можно было, только проверив документы, да
выдавало, может, самое в человеке предательское - походка.
Дядя за прошедшие годы поседел окончательно, почти превратившись в
альбиноса, еще более раздался вширь, а всегдашняя его степенность приобрела
теперь характер экономной стариковской медлительности. Его напористая бойкая
жена, много моложе его, напротив, будто вынута была из колоды галицийских
пиковых дам, ведьмовски красивых и туго поддающихся старению. Она продолжала
работать завучем в интернате, расположенном в нескольких шагах от дома на
той же улочке.

Вполне городская квартира, в которую они поднялись, производила из-за
деревенских видов из окон впечатление несколько странное.
Городские удобства сымитированы в ней были весьма умело. Но днем в
кранах отсутствовала вода, батареи отопления оказывались не теплее трогающей
их руки, от ведущего на кухню коридора ванная комната и санузел отделялись
только портьерами, а в двери всех комнат вставлены были большие оконные
стекла без всяких занавесок на них, так что из прихожей вся квартира,
исключая некоторые дальние углы, просматривалась насквозь. Как не без