"Игорь Клех. Смерть лесничего (Повесть) " - читать интересную книгу автора

делились полученной информацией.
Молодой географ в первый же день, не сориентировавшись, поделился с
Юрьевым нечеловеческой силы желанием вступить в партию - как он выразился,
это та крепость, которую он штурмует уже третий год, намеревался даже
сходить на несколько лет в армию после института, чтоб попытаться проникнуть
с этого хода.
Но пройдет полгода, и ворота этой крепости благодаря директорской
протекции сами раскроются перед ним, как следом еще одни, и еще,- потому что
нет таких крепостей, как было сказано,- ну и так далее.
Никто не предполагал тогда, как неправдоподобно близко окажется
истечение срока действия этих слов.
Все учителя, как, впрочем, и все ученики, обязаны были нести так
называемую "общественную нагрузку". Когда Юрьев выразил желание вести
факультатив, ему немедленно предложили готовую программу факультатива. Он
предложил взамен набрать литературный кружок - его ознакомили с утвержденной
министерством программой литературного кружка, расписанной до мелочей. Он
отказался.
Тогда его направили прочитать спозаранку лекцию механизаторам, а через
неделю дояркам. Один из механизаторов спросил его: сколько зерна Советский
Союз закупает ежегодно у американцев? Он не знал. "Никто не знает",-
удовлетворенно подтвердил механизатор.
Юрьев покинул душную бытовку, в которой тесно было от сельских мужиков
в замызганных ватниках, прекрасно понимавших, что учителя к ним направили. К
дояркам он не пошел. Стал пропускать еженедельные политинформации, не
законспектировал материалы последнего партийного пленума или даже съезда. Не
придав значения директорскому предостережению, что отступление от
утвержденной программы по каждому предмету уголовно наказуемо и преследуется
по закону, принялся делать на своих уроках то, что считал необходимым.
Задача сильно упрощалась тем, что ученикам негде было взять обязательные к
прочтению книги. Поэтому уроки большей частью сводились к чтению вслух,
пересказу сюжетов и попыткам добиться от учеников, что они по поводу
прочитанного думают. С этого момента, собственно говоря, и начинается
история
Маруси Богуславской.
Примерно тогда дезориентированная переменой собственной участи и
романически настроенная телевизионщица принялась жаловаться ему на своих
учеников, с уроков она возвращалась в состоянии озадаченном, временами
близком к истерике. Все, что было связано с миром чувств, мотивацией,
пресловутой "диалектикой души", прославившей классическую русскую литературу
XIX века, сельскими детьми Галиции совершенно не воспринималось, будто эта
самая душа обладала у них исключительно телесно-осязательными параметрами и
полностью покрывалась физиологией. Саму вступиввшую в опасный возраст
учительницу, как можно было при этом догадаться, явно прельщала возможность
адюльтера с
"психологией", дефицит которой так отвращал ее два десятка лет от
романов с напудренными дикторами и липкими редакторами областного
телевидения.
Юрьев не торопился с собственными заключениями. Пол-урока он исправно
читал вслух принесенные с собой книги, пол-урока задавал вопросы и
рассказывал. Горло деревенело и болело при сглатывании к концу занятий.