"Владимир Киселев. За гранью возможного (Повесть про войну) [B]" - читать интересную книгу автора

Фашист, уписывавший хлеб с большим куском мяса, что-то прокричал из
будки. Здоровяк неторопливо просмотрел аусвайс, похлопал мешок, словно
поросячью тушку, ткнул его кулачищем, сказал, "гут" и, крутнув рукой -
мол, проезжай, - пошел к будке.
"Кажется, пронесло!.." - вздохнула Домна. На душе полегчало. И когда
уже совсем успокоилась, когда ничего страшного, как ей казалось, не могло
случиться, перед ней, словно из-под земли, выросли два полицая. Один -
молодой, высокий, узкоплечий, в уголке рта длинная травинка; другой -
средних лет, надутый, как индюк. Встали на пути, нацелив новенькие
карабины.
- Документы, - не вынимая травинки изо рта, сказал молодой.
- Какие такие документы? - возмутилась Домна. - Эвон на перекрестке
только что проверил.
- Документы, - потирая пальцами так, как показывают, когда требуют
денег, повторил молодой.
Пожилой искоса смотрел на Домну.
Домна, приняв все это за розыгрыш, натянула было поводья, прикрикнула
на лошадь.
Молодой схватился за оглоблю.
- Кому говорю!..
Домна опять достала из-за пазухи цветной платочек.
- Куда и зачем едешь? - вертя в руках аусвайс, спросил молодой.
- На мельницу.
- А почему вдруг в Калинковичи?
- Да где же мне еще молоть?!
- Ты мне зубы не заговаривай, отвечай толком. Не скажешь, поедем в
управу.
Домне не по себе стало от ледяного голоса, колючего взгляда.
- Да ближе нет у меня мельницы, нету, понимаешь ли?
Полицай будто и не слышал ее.
- А может, не зерно везешь? - Он примкнул к карабину штык, замахнулся
на мешок.
Но проколоть его Домна не позволила, разъяренной тигрицей бросилась
на полицая.
- Ты что, ирод поганый, детей моих без хлеба оставить задумал или
хочешь, чтобы глаза тебе выцарапали?! - И толкнула его с такой силой, что
он чуть было не свалился.
Пожилой заржал, точно племенной жеребец.
- Не баба - огонь, ну как есть моя Нюрка! - Он отстранил молодого,
подошел к Домне. - И чья же ты такая будешь? - Масляно прищурясь, нагло
оглядел ее с ног до головы.
Все еще тяжело дыша, Домна, как могла, улыбнулась.
- Скачкова я, Домна Ефремовна, из Антоновки...
Полицай взял у молодого пропуск, для приличия мельком глянул в него и
отдал Домне.
- Вообще-то мы проводить тебя можем, а если после мельницы часть муки
на горилку променяем, и вовсе породнимся.
Домну чуть не перевернуло от этих слов. Полицай между тем уселся на
подводу. Молодой потянулся за вожжами. Домна замахнулась на него концами.
- Уйди, сосунок!