"Анатолий Ким. Соловьиное эхо" - читать интересную книгу автора

опомнилась, но не выдержала и снова закричала, сама себе зажимая рот
ладонью. Проснулся и сел в кроватке ребенок, закачался, словно цветок, сонно
блуждая вокруг глазами. Но, не обращая на него внимания, Ольга кинулась вон
из комнаты, с отчетливым ужасом сознавая, что не сын, а муж сейчас нуждается
в ее помощи и защите.
Она перебежала через пустой двор, курица с тревожным и грозным криком
отскочила от ее ног, встопорщив перья, Ольга выбежала на улицу, но по обе
стороны этой немощеной, пыльной улочки было безлюдно. Лишь у ближнего
поворота к реке стоял на высоком берегу какой-то заезжий кочевник в шапке, в
кожухе, с верблюдом в поводу, любовался плывущими по Волге баржами и
пароходами. И тут шевельнулся под сердцем женщины ее второй ребенок.
Ольга вернулась в чумасовский дом и с тех пор больше не видела своего
мужа. Магистр философии исчез, словно растворился в белесом воздухе полудня,
выйдя из ворот дома на пустую, безлюдную улицу.

Глава 8

Словом, исчез человек и оставил в чужом доме жену с ребенком на руках
да с другим во чреве ее и без гроша денег, без надежды и защиты перед
разгорающимся пламенем невиданной войны. Илья Чумасов рвался на эту войну
добровольцем, но Надя его не отпускала, и он от патриотизма сделался
черносотенцем, издали нехорошо смотрел на гостью, желая, видимо, вышвырнуть
вон из своего дома жену враждебного германца. Светло-русая, волоокая, с
широким розовым и чутким ртом, Надя совсем извелась в эти дни, то удерживая
за штаны рвущегося на фронт мужика, то оттирая его в сторону от беззащитной
своей подруги, на которой лабазник хотел выместить свое черносотенное зло.
Илья порвал с торговым патроном Семеном Гарцаймом, хотя тот был русского
подданства и уже два поколения его рода прожили на Поволжье, и от этого шага
лабазник потерпел только убытки, заработал насмешки от своих же приятелей по
делу и в результате еще больше ожесточился. Он чувствовал, что в эти дни
пришло к нему пробуждение, и, пробудившись, он понял, кто таков и для чего
живет на свете, - но объяснить этого стеснительный Илья не мог никому, а без
этого объяснения никто не мог его понимать. Илья Чумасов был ловкий, с
мускулистым телом человек, созданный для военного дела, веселого, открытого
хищничества, - словом, для приложения рук ко всякого рода воинской драке,
будь то на мечах и саблях, как в старину, или с огнестрельным оружием, как
теперь. Но баба взяла над ним верх, поднасела и придавила, приперла к стене
и тычками кулаков и широких круглых коленей загоняла его в дальнюю комнату,
где и держала взаперти. Выйдя к гостье, Надя быстро ласкала чужое дитя,
ревела вместе с Ольгой и клялась ей, что ничего не случится: все будет
хорошо и он, злодей, любит и потому ни на какое лихо не пойдет. Но однажды
Илья выскочил в окно и убежал-таки на войну и уже с австрийского фронта
написал жене письмо, начинавшееся с "чистосердечного поклона и наилучших
пожеланий законной супруге Надежде Прохоровне".

Пошло тоскливое, тихое время у двух женщин в большом доме, зимою Ольга
родила второго ребенка, а когда вскрылась весною река, Надя повезла всех на
пароходе в Х...ск, оттуда на телеге, в дальнюю слободу, где жил ее отец -
старый водолив. У него и остались женщины, ставшие одна для другой
необходимее сестры или матери, ибо в общей горести посетила их большая и