"Анатолий Ким. Онлирия" - читать интересную книгу автора

- Вам нужны доказательства, чтобы вы поверили?
- Нет, и этого мне не нужно. Слишком много меня обманывали с помощью
самых верных доказательств.
- Но для того, чтобы воскреснуть, надо сначала умереть... Вы готовы
хоть в это поверить? В смерть-то вы верите? Вы умирать-то когда-нибудь
собираетесь?
- Да... Умереть я могу в любое время - это я знаю.
- Что ж, тогда сделаем так... Для начала я помогу тебе умереть,
стерва, - вдруг злобно и грубо завершил он.
И не успела она шевельнуться, как он мгновенно набросился на нее и
залепил ей рот, словно липким пластырем, пленкой своей лицевой маски. Теперь
кричать она не могла, да и не стала бы этого делать. Чудовищное существо с
головою негра и телом белого человека рывком стянуло с плеч своей жертвы
рубаху и, спутав ею руки женщины, обнажило ее тело с незагорелой грудью.
Шумно сопя, Келим минуту как бы держал ее в объятиях, но это он
стягивал сзади с ее рук рубаху. Затем, отбросив ее в сторону, он повалил
женщину навзничь, грубо и больно швырнув на каменистую землю. Она подумала,
что будет изнасилована чудовищем, и решила не сопротивляться. Ее охватило
беспредельное безразличие к тому, что будет.
Однако он стоял и смотрел на нее, поверженную, ничего не предпринимая;
потом вдруг усмехнулся и произнес:
- Ты помнишь или не помнишь бедного Евгения?
Она, с залепленным ртом, ничего не отвечала.
- Сколько раз ты еще выходила замуж?
Она с ужасом смотрела на него, лежа на земле в самом жалком и
унизительном виде.
- Еще два раза, - с удовлетворенным видом произнес он. - А где твой
второй муж? Он погиб из-за тебя... Где твой третий муж? Он тоже погиб из-за
тебя.
Видишь, какая ты ненасытная? Зачем тебе еще жить? Лучше возьми это и
умри.
Вставай и иди вон туда.
Он рывком приподнял ее с земли, протянул ей прозрачную пластиковую
коробочку, в которой покоился крупный цветок нежной сиренево-белой окраски.
"Орфеус! - про себя воскликнула она, принимая цветок. - Наконец-то! Я
иду к тебе, Орфеус!" И она послушно направилась по едва заметной тропинке,
светлевшей на самом краю обрыва. Позади она слышала сопение и шаги своего
палача.

Я находился в том цветке, вернее, был случайным мутным пятнышком на
прозрачной пластиковой коробочке, которую Надя несла в руке, прижимая к
беспомощной нагой груди. Так я провожал свою любимую в последний путь до
самого края обрыва, покоясь вблизи ее сердца каким-то невнятным сгустком
материи. И хотя Надя перед смертью назвала другое имя, не мое, которое,
впрочем, никогда и не было известно ей, только я был рядом с нею в минуту ее
смертного одиночества, именно я, а не Орфеус.

Три года он пел в университетском хоре, но с тех пор, как ослеп, Орфеус
больше уже не пел, и его лирический тенор, приводивший в светлый восторг
профессора Рю, перестал звучать в этом мире. Великая мечта педагога, что он