"Анатолий Ким. Онлирия" - читать интересную книгу автора

воспитает в скромной капелле певца мирового значения, умерла намного раньше,
чем сам красивый седовласый мэтр. Оказалось, что в полной тьме совершенно не
ощущается движение времени, а музыка, порождение этого времени, не может
жить в его мертвой неподвижности. С того дня как Орфеус очнулся в военном
госпитале и узнал, что ослеп, ему уже никогда, никогда больше не хотелось
петь.

ОРФЕУС

Орфеус и Надежда встретились в Геттингене, где он выступал на сольном
концерте в университете, и на том выступлении была она, которую после, на
вечернем приеме, подвел к нему сияющий профессор Рю, представил и сказал:
"Она тоже считает, что тебе предстоит великое будущее".
И через год, когда все страшное уже произошло и он ослеп после взрыва
на военных учениях, Орфеус услышал ее голос по телефону. Я приехала в Корею,
меня пригласил доктор Рю, чтобы я преподавала в вашем университете хоровое
дирижирование, - это замечательно, ответил он вежливо, я уже слышал об
этом... Профессор Рю, я полагаю, сделал очень важный шаг для укрепления
дирижерского класса у нас... у них в университете, поправился он. Спасибо,
вы очень любезны, поблагодарила она радостным голосом и вдруг спросила: не
могли бы мы встретиться? Нет, ответил он сразу же без раздумья, но чтобы не
обидеть ее явной грубостью, мягко добавил: если вы хотите, можете мне
звонить по телефону в любое время.
Несколько месяцев продолжались их ежедневные телефонные разговоры,
которые вначале тяготили его, отвлекая от Путешествия, но постепенно стали
даже чем-то необходимым, вроде некоего необременительного багажа, без
которого путешественник уже не может обойтись. Это напоминание о прошлом,
которым поверяется настоящее, - оно накладывается на прошлое, как прозрачный
лист кальки на такой же. И хотя при наложении прозрачного на прозрачное
ничего нового не проявляется, путешественник бывает удовлетворен хотя бы и
тем, что положил новый лист на старый, услышав при этом негромкий хрустящий
звук.
Там, в невидимом прошлом, остались чьи-то голоса и лики - отображение в
зеркале ванной комнаты, струйка сигаретного дыма, как седые женские волосы,
Елисейские поля в Париже после полуночи...
Оказалось, что Путешествие продолжается и после того, как ты лишаешься
зрения, и даже впечатление от него большее, чем раньше: сосредоточившись в
мутной темноте, начинаешь явственнее чувствовать проходящее пространство,
которое ты раньше воспринимал как проходящее время - и грустил об этом!
Орфеус, сегодня было первое исполнение "Kyrie" и "Gloria" из мессы
Моцарта, я дирижировала - звучало из этого прошлого, на что он рассеянно
отвечал из своего настоящего: а что это такое? И она слегка обиделась: ты не
хочешь порадоваться за меня? Ведь я очень счастлива, хор пел просто
замечательно; я рад за тебя, ответил он с трудом, хотя Моцарту, наверное,
это глубоко безразлично. Но почему? Почему Моцарту должно быть безразлично?
Потому, сказал он спокойно, что Моцарт работает теперь над сочинением
"Реквиема". А разве одно другому мешает?! - удивленно воскликнула она. Как
бы тебе сказать... Мешает ли путешественнику, летящему в самолете на Гавайи,
прошлый кинофестиваль в Каннах? Нет, конечно, не мешает, но путешественник,
дорогая моя, больше всего хочет, чтобы самолет скорее приземлился в