"Дина Калиновская. О, суббота! (Повесть, ж."Дружба Народов" 1980 N 8)" - читать интересную книгу автора

Как только они с Кларой позавтракали, он положил на стол поверх старой
клеенки, когда-то не имевшей соперниц в яркости, а ныне поблекшей, белую
скатерть.
Стирал, кстати, сам, зная способ не слишком утомляться. Пускал в ход
вместо мыла запасы силикатного клея, и неплохо получалось. Он не забыл
налить в тонкие, промытые содой стаканы блестящей воды из крана, расставив
стаканы по комнате-на буфете, на столе, на телевизоре. Подмел. Повесил на
вешалке у двери кожаный ремень.
- Сегодня приезжает Гриша и будет здесь,- возвестил он, и Клара не
спросила:
"Почему ты так уверен?" В стаканах сверкали серебряные ободки; играло
радио. На лестничной площадке изредка проходил кто-нибудь, шаги были
хорошо слышны в комнате. Клара сидела молчаливая, прислушиваясь. В два
пообедали. Моня отнес на кухню посуду, но мыть не решился, сложил ее на
столе и накрыл опрокинутым тазиком, чтобы Гриша, если не очень устал в
дороге и придет сейчас, не застал его с мокрыми руками. Клара после обеда
прилегла. А он и не подумал отдыхать, сидел над пустым столом и
представлял, как все произойдет. Опять захотелось почитать библию, то
место, где старый Иосиф встречается со старыми братьями...
Потускнела тихая вода в стаканах, померкли ободки. Включили телевизор и
смотрели его допоздна. Последней была передача из Дома актера, вел ее
Михаил Жаров, которого Клара обожала всю жизнь. А когда легли, то долго
делали друг перед другом вид, что заснули. Не выдержала Клара:
- Моня, ты спишь?
- А что?
-: Как ты думаешь, твой брат придет завтра?
- Спи, спи, откуда я знаю!
Моня не ошибся, он не мог ошибиться. Гриша прибыл. Но первый день
праздника Мария Исааковна решила оставить целиком себе. Получив
телеграмму, она заперлась дома, не подходила на звонки к двери, чтобы ни с
кем не говорить и не проговориться. Сегодня Гриша принадлежал ей, и в том
была справедливость.
Весь месяц письмо лежало на столе и освещало комнату голубым светом.
Мария Исааковна то читала его опять, то думала о том, что в связи с
письмом ее ждет, то плакала, едва взглянув на помятый конверт. Весь месяц
в голову лезли совершенно детские глупости. Она думала, например, какие
расстояния и страны лежат между нею и Гришей, и города в странах, и поля,
засеянные и заброшенные, и леса, светлые и непроходимые, и болота
непролазные, и деревни, и виноградники, и океан. И если бы Гриша шел к
ней, думала она, по всем дорогам и тропинкам, то на путь и ушли бы годы
разлуки. И представляла его идущим с котомкой по лесу и через мостик, и по
пыли, и под дождем.
И вот она приехала в аэропорт встречать Гришу.
Одни самолеты с ревом и страстью вонзались в горизонт, в далекое
зеленое поле, а потом прикатывали к вокзалу тихонькие, как игрушка на
веревочке, и выпускали наружу легкомысленно улыбающихся пассажиров.
Другие, заперев как следует дверцу, потряхивали неуклюжими крыльями,
готовыми с хрупким треском обломиться, и сначала тащились за тягачом, а
потом, нацеленные на дорогу для разбега, долго, как бы надеясь на отмену
полета, заводили двигатели, постепенно повышая взывающий, как казалось