"Дина Калиновская. О, суббота! (Повесть, ж."Дружба Народов" 1980 N 8)" - читать интересную книгу автора

- близко, видно, красиво, но отдельно.
Найти сарай!.. Найти тот сарай, как находят забытую могилу, и постоять
у могилы их счастья с Ревеккой, у могилы ее молодой смешливости, у могилы
простых отношений с друзьями, равноправия среди мужчин, покровительства
над женщинами...
А потом пойти по краю дороги или совсем без дороги, идти и идти, как
было принято когда-то у богомольцев странничков.
Ревекка, бедненькая, думает, что никто в мире не знает, как они жили
после Ясных Окон, что можно скрыть от людей, если ходить не в общую баню,
а в прогнившие, пропревшие отдельные номера. Она говорила, что не желает,
чтобы обсуждали ее ночную жизнь. Их ночи! О господи!
Некоторое время они были молчаливыми, иногда с бледными утешениями.
Потом бессонными, с плачем, с истерическими выскакива-ниями на кухню, с
ужасными словами. А потом опять без утешений и без истерик. Они жили
по-старому, спали вместе, но перенесли к себе в спальню кроватку старшей
дочери Асеньки, а кроватка Адоч-ки и так стояла всегда там. Вторая комната
стала парадной - для гостей. И в эту комнату он притащил как-то
вернувшегося в их город Мишку Изотова, холостяка, который снимал угол на
Чубаевке, и поселил его у себя.
Единственного, кто знал.
Мишка был строг. Но через месяц Саул все увидел в их глазах, услышал в
их смехе и в их молчании.
Тогда он осторожно предложил отдать в ясли двухлетнюю Адоч-ку и стал по
утрам уводить обеих девочек, а не одну только старшую, как бывало раньше.
Он попросил Ревекку с вечера готовить им всем завтрак и сам одевал и
кормил дочек перед уходом. Он изобрел способ жарения яичницы тут же в
комнате, при них. На столе лежал теперь амбарный замок. Он разжигал на нем
вату, смоченную спиртом, яичница над костром была готова через минуту.
Девочки съедали "яичницу на замке" быстро, не заставляя мать нервничать. И
она не вставала с постели. Они втроем по очереди целовали ее, теплую,
сонную, и уходили. Она улыбалась им с розовой подушки. А Мише нужно было
на работу на целых два часа позже. Он спал в своей комнате, и все
старались не шуметь.
Какой был год!
Ревекка готовила и пекла в тот год вдохновенно. Ее способности в
кулинарном деле расцвели, и как расцвели! Миша давал в семью деньги за
комнату и за питание, и давал немало - сто пятьдесят рублей. Ревекка чуть
не ежедневно бегала на Привоз за всем свежим. В кухне благоухало, стол
накрывался в будние дни чистой скатертью, как будто в гости ожидали
свекровь. Вечерами пили чай с коржиками, маленькими, как монетки. А ночью,
лежа рядом с Саулом, Рива болтала о мелочах дня, сплетничала о соседях, и
рядом в кроватках спали дочки. Вот какой был год!
А испортил все он сам. Нечаянно забыв однажды утром нужные бумаги, Саул
вспомнил о папке с отчетом, когда уже вышел на улицу вместе с девочками.
Он поставил их на тротуаре под обледеневшей водосточной трубой, приказал:
- Не шевелиться!
Он подождал, пока проедет по улице и свернет за угол воз с дровами,
запряженный рыжим битюгом, и, умирая от беспокойства за девочек и от
страха перед тем, что, может быть, ему предстояло наверху, помчался
обратно. Всего пять минут прошло, как он с девочками захлопнул дверь.