"Дина Калиновская. О, суббота! (Повесть, ж."Дружба Народов" 1980 N 8)" - читать интересную книгу автора

помечтал о ночевках в поле, в стоге сена, у дороги под кустиком, помечтал
о воде прямо из речки. А Ася - Ася не выдаст-получала бы от него
телеграммы с каждым новым адресом и высылала бы в ответ деньги небольшими
суммами - в дороге ведь не следует иметь при себе много денег.
По переулку проезжали машины и сворачивали на улицу Энгельса, ходили
люди, но в парке не появлялся никто, так как дул ветер и было сыро
нездоровой сыростью.
Саул Исаакович властвовал над портом, над деревьями парка - они шумели
сейчас для него одного,- над памятью о турках, построивших некогда
крепость, над влажным воздухом, над самим собой, наслаждался своею властью
и обдумывал подробности возможного путешествия.
В Ясные Окна он придет непременно. Конечно. И найдет сарай, где его и
покойного теперь Мишу Изотова и Галю Сероштаненко, Галочку-голубку,
держали под замком.
Была осень двадцать первого года, такая тихая, такая золотая была
осень, они шагали от села к селу, три товарища из отдела агитации, три
кожаные тужурочки и никакого оружия. Они несли с собой плакаты,
напечатанные на серой бумаге в одну краску, но зато алую, и три
выступления единого смысла и содержания: не бояться банд, поскольку все
ликвидированы, сеять на новых землях, поскольку земля - крестьянам,
доверять Советам и поддерживать их во всем. И как обрадовались, что в
Ясных Окнах народ собрался под желтыми тополями, словно специально ради
них.
Так обрадовались, как будто их пригласили гостями на свадьбу. А
оказались в сарае.
Саул лежал на полу, скорчившись, он больше не терял сознания и, когда
оглядывался, видел одно и то же: круглую луну над тополем в окошке, Галю
под окном, молчаливо нянчившую отрезанную свою косу, Мишу с разбитым лицом.
Что-то странное сразу показалось в этой гулянке, на которую они попали:
запряженные в крепкую бричку бодрые кони у ворот, только одна
молоденькая женщина у столов, какая-то неплясовая, непесенная готовность в
глазах пирующих.
И этот коротышка в высокой шапке под стеночкой сарая, он играл кривым
турецким кинжалом, подбрасывал, покручивал, вертел на лету не
предназначенный для фокусов почтенный боевой булат, как артист. "Поросятки
у нас,-дерзко сказала Саулу женщина, кареглазая хозяйка, и засмеялась. -
Вот он, который с ножом, будет резать сегодня кабанчика, это мастер!" - и
снова засмеялась. Она была немного пьяна, тут все были пьяные. А Галя тем
временем уже звонко начала: "Товарищи крестьяне! Советская власть
установилась навсегда. Мы пришли сказать вам: живите спокойно, перемен не
будет. Так навечно!" "Ой, люди! - перебила ее хозяйка и сложила руки на
груди, и приблизилась к Гале. - В городе все дамочки стриженые, а наша
комиссароч-ка с косой, диво!" Подскочил, затрясся коротышка с кинжалом.
"Навсегда твои Советы? Ты знаешь, кому говоришь?!" - "Ой, люди!-
хохоча, закричала женщина. - Коновал человеку хочет голову рубить!" Кинжал
вполне годился для подобной цели. Нет, он не хотел рубить голову, он
схватил Галю за косу, пригнул ее голову к столу и в миг отсек косу, бросил
на землю. Глиняный глечик оказался близко под рукой, Саул разбил его о
голову коротышки, потекла сметана. Кто-то сказал: шпионы! Вокруг них уже
стояли в кольцо, но только было произнесено "шпионы", им всем заломили