"Кан Кикути. Любовь Тодзюро (Японская драматургия) " - читать интересную книгу автора

шестнадцать лет, а мне двадцать... Не могу забыть, как тогда мы с вами
танцевали на празднике Гион* в балаганчике на берегу реки... (Пристально
вглядывается в лицо О-Кадзи.)
______________
* Праздник Гион - праздник в честь божеств популярного в Киото храма
Гион, ежегодно отмечаемый с 17 по 24 июля. Пышная процессия, нарядно
убранные колесницы, множество ряженых превращают этот праздник в народный
карнавал, привлекающий и в наше время множество зрителей и туристов.

О-Кадзи (мечтательно). Да, действительно, вспоминаю...
Тодзюро. В тот день я впервые увидел вас. Я давно уже слышал молву о
том, что ни один самый прекрасный актер, исполняющий женские роли, не стоит
мизинца госпожи О-Кадзи, певицы с улицы Миякава. Но ваша красота превзошла
все мои ожидания! Даже я, так гордившийся своей внешностью, немногого стоил
рядом с вами... (Потупился.)
О-Кадзи, вспыхнув, молчит.
(С чувством). С той поры вы для меня самая красивая женщина на свете.
О-Кадзи все ниже опускает голову. Ее охватывает дрожь.
Тодзюро (с бесстрастным лицом, немыслимым у по-настоящему влюбленного
мужчины, холодным взглядом смотрит на поникшую женщину, в то время как голос
его дрожит от страсти). Я жаждал случая объясниться, но я был молод и должен
был подчиняться строгим законам старших. Сердце мое сгорало от нетерпения,
но в конце концов я решил, что мне остается только положиться на волю
судьбы. А тем временем вас, не ведавшую о муках безвестного юноши, полюбил
хозяин этого дома, господин Сэйбэй. Тогда меня охватило такое отчаяние, что
и сейчас одно воспоминание о нем разрывает сердце. (Кажется, будто Тодзюро
не находит себе места от волнения, однако взгляд его по-прежнему остается
холодным, фиксируя каждый вздох женщины, малейшее ее движение.)
О-Кадзи, немного успокоившись, поднимает голову. Ее побледневшее было
лицо теперь постепенно заливает румянец; глаза горят.
В душе я тщетно старался обуздать страсть к вам, потому что грешно
любить чужую жену. Но, увы, смертный человек слаб!.. Вот уже двадцать лет не
было ни единого дня, чтобы я не думал о вас. (Жесты Тодзюро так
выразительны, словно он превзошел самого себя на сцене, в голосе заучат
тревога и страх - ведь он соблазняет замужнюю женщину.) Каким бы повесой ни
называла меня молва, я боролся с собой, не давая волю сердцу, пылающему дни
и ночи запретной страстью к замужней женщине... Но мне уже сорок пять.
Истекает предназначенный судьбой срок. И если в этой жизни я не поведаю вам
о своей любви, которую таил на протяжении долгих двадцати лет, то кому же,
когда, в каком грядущем существовании я расскажу о ней?... При мысли об этом
я готов сойти с ума! Госпожа О-Кадзи! Умоляю, хоть одно слово, если у вас
есть ко мне сострадание! О, госпожа О-Кадзи! (Ломает руки, придвигается
ближе к женщине. Только взгляд по-прежнему холоден как лед.) О-Кадзй
(сжавшись в комок, как испуганная птичка). Я, я... (Падает в слезах.)
Тодзюро пристально вглядывается в рыдающую женщину. Лицо его остается
холодным, и тем не менее голос и жесты соответствуют поведению мужчины,
обезумевшего от любви.
Тодзюро. Госпожа О-Кадзи! Неужели, услышав признание, идущее из самой
глубины сердца, вы не сжалитесь над любовью Тодзюро? Над любовью,
выстраданной двадцатилетним молчанием? Тогда вы жестоки.