"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу автораСыновья, мол, у тебя почти взрослые, приспособятся к какому-нибудь промыслу,
не пропадут, и мы, волею аллаха, чем можем, поможем - от одного корня растём... Но когда делили наследство, про сыновей Ахмади начисто забыли, на их долю ничего не досталось. Неожиданное возвращение Ахмади безмерно обрадовало его семью. Порадовались и братья. Только была в их радости горчинка. Хотя оставленное Сальманом достояние - кобылицы, жеребята, сломя голову носившиеся по лугам с вытянутыми хвостами, коровы, овцы, козы, ульи - за минувшие годы пораспылилось, Ахмади мог поставить вопрос о переделе наследства. И мысль об этом омрачала встречу. На следующее после приезда Ахмади утро в его дом потянулись родные и знакомые. Первым, не ожидая приглашения, приковылял, ощупывая дорогу палкой, Хажгале-агай *, младший брат Сальман-бая. В тёмных дощатых сенях старик пошарил палкой, постучал. Ахмади сам отворил дверь, под руку ввёл дядю в горницу. ______________ * Агай - дядя, старший брат, пожилой мужчина. Хажгале в последнее время заметно сдал, еле видит, годы согнули его в пояснице. Сев на край просторных нар, он сотворил молитву, смахнул с века слезинку. - Верно, выходит, говорят, что плач и из незрячих глаз выжимает слёзы, - сказал старик и, справившись, как водится, о здоровье, возблагодарил всевышнего за счастливое возвращение племянника. - Хоть и Хажгале. - Ибо ещё прадедами нашими было сказано: пусть шестидесятилетний навестит шестилетнего, если тот возвратился из поездки. - Благое дело, благое дело, агай! Айда, снимай ката *, забирайся повыше, садись на подушку, - засуетился Ахмади и, стянув с перекладины над нарами подушку, кинул её к стене. ______________ * Ката - кожная обувь типа глубоких галош, надеваемая поверх войлочных чулок или мягких сапожек. Ему хотелось угодить дяде. - Ты нисколько и не состарился, агай, - заметил он. - С палкой ходишь, а твёрдо ступаешь. Когда я уезжал, ты такой же был. - Где уж там - не состарился, кустым. Семьдесят девятый гоню, слава аллаху. Отец твой покойный, земля ему пухом, тоже семьдесят девять прожил. Факиха, накинув на нары скатёрку, приготовила чай, к чаю подала блинчики, мёд, черёмуховое тесто, замешанное на сливочном масле. Прихлёбывая чай, старик расспрашивал о войне, а Ахмади рассказывал, как шли бои, как всем войском оказались в плену. Хажгале возмутился, высказал свою оценку событий: - К дурному янаралу, должно быть, ты угодил. Умный янарал солдата своего в плен не отдаст. Впрочем, таких теперь, наверно, и нету. Ахмади, скрывая улыбку, спросил: - А что, раньше янаралы хорошие были? Отвечая на вопрос, старик ударился в воспоминания о временах, когда сам |
|
|