"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу автора

Сыновья, мол, у тебя почти взрослые, приспособятся к какому-нибудь промыслу,
не пропадут, и мы, волею аллаха, чем можем, поможем - от одного корня
растём...
Но когда делили наследство, про сыновей Ахмади начисто забыли, на их
долю ничего не досталось.
Неожиданное возвращение Ахмади безмерно обрадовало его семью.
Порадовались и братья. Только была в их радости горчинка. Хотя оставленное
Сальманом достояние - кобылицы, жеребята, сломя голову носившиеся по лугам с
вытянутыми хвостами, коровы, овцы, козы, ульи - за минувшие годы
пораспылилось, Ахмади мог поставить вопрос о переделе наследства. И мысль об
этом омрачала встречу.
На следующее после приезда Ахмади утро в его дом потянулись родные и
знакомые. Первым, не ожидая приглашения, приковылял, ощупывая дорогу палкой,
Хажгале-агай *, младший брат Сальман-бая. В тёмных дощатых сенях старик
пошарил палкой, постучал. Ахмади сам отворил дверь, под руку ввёл дядю в
горницу.
______________
* Агай - дядя, старший брат, пожилой мужчина.

Хажгале в последнее время заметно сдал, еле видит, годы согнули его в
пояснице. Сев на край просторных нар, он сотворил молитву, смахнул с века
слезинку.
- Верно, выходит, говорят, что плач и из незрячих глаз выжимает
слёзы, - сказал старик и, справившись, как водится, о здоровье,
возблагодарил всевышнего за счастливое возвращение племянника. - Хоть и
недомогаю, услышав, что ты вернулся, решил повидать тебя, - продолжал
Хажгале. - Ибо ещё прадедами нашими было сказано: пусть шестидесятилетний
навестит шестилетнего, если тот возвратился из поездки.
- Благое дело, благое дело, агай! Айда, снимай ката *, забирайся
повыше, садись на подушку, - засуетился Ахмади и, стянув с перекладины над
нарами подушку, кинул её к стене.
______________
* Ката - кожная обувь типа глубоких галош, надеваемая поверх войлочных
чулок или мягких сапожек.

Ему хотелось угодить дяде.
- Ты нисколько и не состарился, агай, - заметил он. - С палкой ходишь,
а твёрдо ступаешь. Когда я уезжал, ты такой же был.
- Где уж там - не состарился, кустым. Семьдесят девятый гоню, слава
аллаху. Отец твой покойный, земля ему пухом, тоже семьдесят девять прожил.
Факиха, накинув на нары скатёрку, приготовила чай, к чаю подала
блинчики, мёд, черёмуховое тесто, замешанное на сливочном масле. Прихлёбывая
чай, старик расспрашивал о войне, а Ахмади рассказывал, как шли бои, как
всем войском оказались в плену. Хажгале возмутился, высказал свою оценку
событий:
- К дурному янаралу, должно быть, ты угодил. Умный янарал солдата
своего в плен не отдаст. Впрочем, таких теперь, наверно, и нету.
Ахмади, скрывая улыбку, спросил:
- А что, раньше янаралы хорошие были?
Отвечая на вопрос, старик ударился в воспоминания о временах, когда сам