"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу автора

нёс службу в Оренбурге, и заключил:
- Ай, где теперь такие янаралы, как Бираускай! Такие, как Ясилей
Аляксаис *. Когда брали Акмечеть, он на коне, сверкая саблей, сам первым
ворвался в крепость...
______________
* Речь идёт о генерале Василие Алексеевиче Перовском.

Заглянул Багау. Несмотря на настояния, пить чай не стал, лишь
поздоровался, пригласил брата и дядю на ужин и тут же собрался уходить.
Брата он уже видел накануне.
- Значит, как только лампы засветятся, приходите...
После возвращения из плена две недели водили Ахмади из дома в дом.
Угощала родня, близкая и дальняя, приглашали друзья-ровесники, соседи, и
богатые, и бедные. Зазывали и на чай, и на суп, и на медовуху. Вернулся он в
аул к первым морозам, а в это время в Ташбаткане в каждом дворе по мере
своих возможностей режут скот. К тому же осенью лесные промыслы дают
наибольший доход, - от колёсных ободьев, санных полозьев, от молотой
черёмухи, от деревянных поделок вроде бадеек и лопат, от мочала. Осенью тот,
кто имеет лошадей, отправляется в извоз; кто победнее, идёт охотиться на
лисицу, белку, куницу, норку. Оттого-то в эту пору года редко у кого в доме
пустует посуда.
Пригласил на обед вернувшегося из далёких краёв сверстника и Исмагил.
Перед обедом будто бы по делу заглянули они в клеть, и распили четвертушку
водки. Оказывается, прятал её хозяин в зерне. Вытащив припасённую в кармане
чашку и открыв бутылочку, он пояснил:
- Гумеровский купец Махмутьян тайком продал. Для проделавшего такой
путь солдата не грех...
Первым выпил он сам и понюхал свою тюбетейку. Налил ещё раз, протянул
приятелю. Ахмади ломаться не стал, тоже выпил. Навесили на клеть замок и
пошли в дом.
За едой шёл разговор о мирских делах, коснулся он и оставленного
Ахмадиевым отцом достояния. Видно, выпитое в клети ударило в голову, язык у
хозяина развязался, он принялся горячо защищать интересы Ахмади и бранить
Шагиахмета.
- Шагиахмет-агаю, имеющему столько скота, столько добра, должно быть
стыдно и перед аллахом, и перед людьми. Даже при таком положении, когда ты
отсутствовал, могли бы выделить долю солдатке с полным подолом едоков - не
разорились бы...
Факиха, сидевшая на почётном месте, прикрывая по обычаю лицо платком,
поддержала Исмагила.
Когда свёкор мой умер, у кайнаги * жадность волком взвыла. А наше
сиротское слово - не слово, - сказала она нарочито униженно.
______________
* Кайнага - старший брат мужа.

-  И у сироты есть права, - вступила в разговор хозяйка дома.
А хозяин начал считать на пальцах, кому что досталось, когда делили
наследство, - сколько голов скота, сколько ульев. Ахмади с Факихой и сами
это прекрасно знали. Но Исмагил досчитал-таки до конца и спросил у гостя:
- Помнишь игреневую кобылу, на которой раньше ездил? Багау при дележе,