"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу автора

- Плохо ли: сколь раньше маялась с удоем от пяти таких дородных коров,
а теперь весь день душа спокойна.
Факиха от похвал размякла, расщедрилась.
- Да будет суждено нам всем вместе пользоваться этой благостью.
Приходите и вы пропускать молоко, гарнец * положу небольшой, - пригласила
она и предупредила своих детей, - Смотрите у меня, машину без надобности не
крутите! Ещё сломаете чего ни то.
______________
* Гарнец - мера сыпучих тел. Этой мерой определялась плата за помол
зёрна. Здесь имеется в виду плата молоком за пользование сепаратором.

Ташбатканские женщины валом повалили пропускать молоко через Ахмадиев
сепаратор. По утрам у него в хозяйственной половине народу невпроворот.
Матери приносят с собой грудных детей, остальные сами за ними прибегают.
Возле сепаратора гул стоит, как в улье. До самого обеда шум-гам, колгота.
Когда Ахмади дома, женщины стараются шуметь поменьше. А уж если хозяин
куда-нибудь отлучится, воля им полная, разгалдятся - не перекричишь. Как
носят на коромыслах полные вёдра молока, так "вёдрами" таскают к сепаратору
аульные новости. Со смачным щёлканьем жуя серку, досужие болтушки каждую
новость девять раз перевернут, не упустят ни малейшей подробности. Всё-то им
известно: у кого мальчишка родился, у кого девчонка, чья коза объягнилась,
чья корова отелилась, кто с кем поспорил или подрался, чью скотину волк
загрыз или медведь задрал, чья жена от мужа ушла, кто нынче дочь замуж
выдаёт или сыну невесту присматривает. Новости эти никак между собой не
связаны, выкладывают их вроссыпь, вперегонки стараются высказать, кто что
знает.


4

Куплей-продажей Ахмади занялся вскоре после возвращения из японского
плена. В Ташбаткане и окрестных селениях он скупал по дешёвке шкуры,
перепродавал их или обменивал на выделанные кожи у латышей - владельцев
кожевенных заводов. Вошёл во вкус, увлёкся торговлей и со временем стал
"человеком при деньгах", подрядился поставлять крупным торговцам
заготавливаемое в ауле мочало, и за ним закрепилось звание подрядчика.
Дело своё он вёл как бы в отместку братьям Багау и Шагиахмету, старался
разбогатеть в негласном соперничестве с ними. Он не шёл на открытый разрыв с
братьями, но обиду на них затаил надолго, и была для этого веская причина.
Оказавшись в плену у японцев, Ахмади смог вернуться домой лишь через
несколько лет после окончания войны. Отца своего Сальман-бая он уже не
застал в живых, наследство было разделено между двумя братьями, раздел
письменно затвержден рукою муллы Сафы.
С войны от Ахмади было единственное письмо, в котором он сообщал:
"Вступаем в бой", - и больше вести от него не приходили: Вернувшийся после
войны в Гумерово солдат сказал кому-то, что Ахмади будто бы погиб. Слова его
быстро дошли до Ташбаткана. Факиха с детишками ударились в слёзы, сильно
загоревали. Багау и Шагиахмет выражали им сочувствие, старались утешить
невестку: мол, что поделаешь, видно, судьба такая. Знать, суждено было ему
лечь в чужую землю. Тут человек не властен, смерти никто не избежит.