"Александр Хургин. Возвращение желаний" - читать интересную книгу автора

- Нормально, - сказал старик Полухин.
Жена сказала, чтоб он полежал десять минут спокойно, она сбегает в
магазин напротив и купит ему сыр. Старик кивнул в знак согласия и
приготовился лежать спокойно. И ждать возвращения жены с сыром.
А жена шла быстрой походкой в магазин и думала, что в конце жизни у
людей возникают странные, загадочные желания. Надо же - "хочу сыру". Ну что
это за желание такое? Неужели за всю жизнь он не наелся сыру? И вообще не
наелся? Наверное, люди все-таки не способны осознать, что наступил момент, и
речь идет не просто о желаниях, а о последних желаниях. Наверное, это выше
их понимания. Наверное, понять, что жизнь заканчивается, им просто не по
силам и не по уму.
А если бы было по силам? Если бы они все понимали? Что бы это изменило?
И чего бы они захотели? Вполне возможно, они захотели бы того же самого:
сыру.
Такие примерно мысли думала на ходу жена старика Полухина. А старик
Полухин вспоминал вкус сыра. Не того сыра, который он ел год или десять лет
назад. Нет, он вспоминал вкус другого сыра.
Он был грудным ребенком. Или нет, грудным он как раз не был. В конце
двадцать первого года на Украине, у кормящей матери было от чего пропасть
молоку. И оно у нее благополучно пропало. Хотя родители старика Полухина
считались небедными людьми. Они, на фоне остальных, считались даже
зажиточными. Но и они в ту зиму еду добывали с трудом. И сейчас увидел
старик Полухин свою дебелую дуру-няньку. Она отрезала от сырной головки
небольшой треугольный кусок, такой же кусок отрезала от буханки хлеба,
положила и то, и другое в рот, пожевала с минуту, потом выплюнула кашицу на
белую тряпку, завернула ее узелком и вложила ему в рот. И он перестал
плакать, стал сосать этот узелок, как соску, и из узелка проник к нему
внутрь вкус бутерброда с сыром, а за ним медленная, но ощутимая сытость.
И тут появилась мать. И спросила, что это ребенок сосет, а нянька
сказала "жеванный сыр с хлебом в тряпице". В точности так она сказала: "В
тряпице".
Рот матери открылся и из него вылетел какой-то звук, наверное, это был
крик. Она выхватила ребенка у няньки, выдернула у него изо рта сырную
соску...
На этом видение оборвалось. Что было дальше, старик Полухин не помнил.
И что было раньше, до этого, он тоже не помнил, не видел, не мог
вспомнить.

Он лежал смирно, руки по швам - и жене, вернувшейся из магазина с
сыром, показалось, что он лежит без сознания. А он был в сознании. Он
пытался вспомнить.
Что вспомнить?
Он не знал.
Знал только, что ему нужно что-то вспомнить. И вспоминал. Вспоминал все
не то. Совсем не то. Совершенно не то.
- Я тебе сыру принесла, - сказала жена.
И услышав слово "принесла", он наконец вспомнил. То, что хотел. Почему
со словом "принесла", а не с каким-нибудь другим? Этого уже нельзя узнать.
Но именно с этим обычным глаголом, произнесенным женой, с глаголом
"принесла", он вспомнил момент своего рождения. А вспомнив, умер. Потому что