"Кимберли Кейтс. Утренняя песня " - читать интересную книгу автора

и спрятан нож мясника, мне бы хотелось быть первой жертвой. По крайней мере
не придется слушать крики служанок.
- Да, сэр.
- Мясной пирог, который сегодня подала кухарка, был явно хуже обычного.
Чем скормить его собакам, отдай лучше им.
У Ханны уже текли слюнки, но ее гордость была уязвлена. Ей отдадут то,
что предназначалось собакам?!
А чего ей ожидать? Что этот человек проводит их в собственную
библиотеку, стащит с нее полусапожки и чулки, а потом собственными руками
будет растирать окоченевшие ноги, чтобы согреть их?
Но почему все внутри ее задрожало, когда она представила себе, как эти
сильные пальцы касаются ее обнаженных лодыжек?
Что за чувство охватило ее - благоразумную Ханну Грей, которую ничем не
проймешь, у которой никогда не замирало сердце, не перехватывало дыхание,
когда она встречалась с самыми привлекательными мужчинами?
Что привело ее в волнение?
- Мисс Грейстон.
Она вздрогнула при звуке его хриплого голоса и густо покраснела, будто
застигнутая врасплох, словно Данте прочел все ее непристойные и столь
неуместные мысли.
- Я буду в музыкальной комнате рано утром. Не опаздывайте. Вы уже
слышали, каков мой нрав. Я бы не советовал вам рисковать.
С этими словами он повернулся на каблуках и с надменным видом
прошествовал в комнату в глубине дома. Раздалось несколько аккордов,
несогласованных до странности, пробудивших в груди Ханны беспокойство,
неуверенность и страх.
Но у нее не было времени, чтобы задержаться, обдумать те странные
чувства, которые вызвал в ней этот хозяин поместья Рейвенскар, пользующийся
дурной славой. Симмонз уже вел их с Пипом по великолепному дому - сначала
назад и в сторону, а потом в отдельно стоявшее здание, в котором
располагалась кухня. Слуга суетился, готовя поднос с презренным мясным
пирогом, не обращая внимания на благоговейный страх и вздохи Пипа, с которым
тот рассматривал столы, ломившиеся от свежеиспеченного хлеба и корзин с
яблоками, приготовленными для тортов, пирогов или фруктового пюре. Как же ей
хотелось дать ему возможность отведать все эти лакомства, набить рот
пудингами и пирожками, лизнуть осколок сахара, сверкавший в дальнем конце
стола.
Но даже если Остен Данте и был из тех, кто позволил бы такие шалости,
печально подумала Ханна, Пип никогда не станет, визжа и смеясь, носиться по
комнате, весь липкий от сахара.
Она взяла малыша за руку, когда слуга направился обратно к главному
зданию, а потом провел их вверх по служебной лестнице в широкий коридор,
расписанный зеленью цвета первой весенней листвы, примороженной белизной.
Стены украшали портреты, морские ястребы времен королевы Елизаветы в белой
пене, отважные всадники, с улыбками более живыми, чем плюмажи, украшавшие их
щегольские шляпы, портрет дамы со сдержанной улыбкой, которая, должно быть,
проводила своего мужа на войну Алой и Белой роз.
Ханна задумалась: а если бы те, кто изображен на портретах, узнали, что
удача может покинуть их в мгновение ока? Они узнали бы, как короток путь от
жемчужных ожерелий и бархатных плащей до одежды, вымокшей насквозь, и