"Кимберли Кейтс. Утренняя песня " - читать интересную книгу автора

заметить, что присутствовать там было бы неблагоразумно. Это лишь доставит
всем неудобства. Понимаете, ваш отец... я совершенно уверен, его гнев по
отношению к вам стал еще сильнее.
- Они могут не обращать на меня внимания. Наверное, так будет лучше.
Особенно после той бури, которая разразилась, когда Остен последний раз
присутствовал на семейном торжестве. Данте внутренне содрогнулся, вспомнив
залитое слезами лицо матери, кружевную шаль - подарок отца, свисавшую с
одного плеча, словно крыло феи, попавшей в шторм, ее дрожащие руки,
сжимающие рукав сына.
- Остен, ты шутишь, скажи отцу, что это шутка!
В тот отвратительный день ему исполнилось двадцать, и он достал бы
матери луну с небес, будь это в его силах. Но катастрофа была неизбежна -
два быка сошлись на узкой тропинке, кто-то должен был проиграть. Остен не
проиграл. Он завладел положением и сам спрыгнул с утеса.
Он сам расстался со всем, что любил, потому что не видел иного выхода.
Лучше уж страдать от ненависти, чем от жалости. Боже избави, чтобы Джозеф
Данте узнал, что его единственный сын...
Даже сейчас Данте не мог облечь свою мысль в слова.
Он осознал происходящее: у мистера Данте, похоже, снова есть сын...
Неужели он опоздает, неужели он на ложном пути?
Неужели невозможно восстановить мостик между ним и отцом, чье сердце он
разбил?
Нечего было надеяться на прощение отца, пока Данте не докажет... Что?
Что он не безнадежный расточитель? Не позор для семьи?
Есть только один способ добиться этого.
Данте закрыл глаза и вспомнил голос Ханны Грейстон, высказавшей оценку
его музыки: "Полагаю, это хорошо, но недостает воображения!"
Он знал правду, но пилюля не стала от этого слаще. Он изо всех сил
старался замаскировать реальность иронией и даже немного возненавидел ее за
то, что она облачила в словесную форму эту самую неприкрашенную реальность.
"Я знаю, что сочиняю чушь, но вам придется довольствоваться этим, пока
я не научусь писать лучше..."
Но что же делать, если он никогда не мог выразить что-то посредством
музыки, если не мог выразить эмоции так естественно, так сильно, что их
можно было бы передать лишь словами?
Нет, он снова попытается это сделать. Он будет пробовать до тех пор,
пока его пальцы не будут обливаться кровью также, как обливается его сердце.
Существует множество способов принести извинения. Но есть лишь один, который
наверняка примет отец.

* * *

Ханна едва держалась на ногах от усталости. Но если бы безжалостный
мистер Данте приказал ей обежать пять раз Ноддинг-Кросс в ночной рубашке,
она не стала бы жаловаться. Так было не потому, что у нее перед глазами
появился образ Пипа, крепко спавшего наверху. Просто сейчас они с Пипом были
в безопасности.
Стиснув зубы, Ханна в полном изнеможении записывала одну за другой
музыкальные фразы, изо всех сил бо-рясь с дремотой.
Она до крови кусала губу, подгибала, насколько это возможно, пальцы в