"Мартин Кейдин. В плену у орбиты " - читать интересную книгу автора

какого финта я выпустил мяч?
Замечание Лайонза задело его. Черт побери, он же совершенно правильно
выполнил на этом "Стирмане" все маневры!
- Гонять мяч может всякий, друг мой, - спокойно сказал Лайонз. - Любой
может это делать. Это дело практики, и только.
- Ну, знаете, я не хочу, чтобы вы считали меня наглецом, тем более что
вы друг моего старика, - сказал, усмехнувшись, Пруэтт, - но если уж я такой
увалень, почему бы вам не показать мне, как надо летать?
Из задней кабины не донеслось ни звука. Пруэтт не вытерпел и громко
рассмеялся. В конце концов, после всех фигур, которые он выполнил, устанет
любой человек, а Лайонз все-таки староват. Но Лайонз задел его за живое, и
Пруэтт уже не мог удержаться, чтобы не сказать колкости.
- Давай, старик, - крикнул он, - покажи класс!
Лайонз опять не ответил. Пруэтт тотчас же пожалел о своих словах - они
были недобрые, а Лайонз оказал ему любезность, пригласив его на свой
"Стирман". Он хотел было извиниться.
Но так и не сказал ни слова. Не мог.
Мир словно бы взорвался и исчез - небо, солнце, вода, земля
стремительно слились в сплошное смутное мелькание. Пруэтт не понял даже, что
сделал Лайонз, но "Стирман" в одно мгновенье превратился в живое существо.
Пруэтт едва успел прошептать: "Господи!", а руки Лайонза, его ноги, все
существо его стали как бы продолжением сверкающего биплана, они слились с
машиной в единое целое.
Самолет натужно ревел, молниеносно выполняя фигуры высшего пилотажа.
Лайонз не проделывал одну фигуру за другой; нет, это было одно непрерывное
движение - ни одной секунды паузы, промедления, только стремительное
кружение солнца, голубой воды, зеленой земли да непрерывная смена бешеных
нагрузок на тело.
Исполнение фигур было просто невообразимым, особенно "бочки".
Провалившись к земле, "Стирман" взмывал и шел на петлю, и только ветер
свистел в расчалках. В мертвой точке он замирал, словно купаясь в солнечном
свете, овевая себя прохладным воздухом. Застыв вверх колесами, он парил с
полным пренебрежением ко всему, что лежало далеко внизу, а затем ручка
управления шевельнулась, педали затанцевали и Пруэтт сообразил, что Лайонз
проделал - подумать только, в мертвой точке петли! - одну за другой три
великолепные "бочки". "Стирман" едва вышел из третьей "бочки", как ручка уже
снова пошла назад, и самолет со свистом понесся к земле в искривленном
перевернутом пике.
Потом земля вернулась на свое место, мотор уже не взревывал, а гудел
привычно и ровно. Пруэтт, наконец, перевел дух. Он никогда, никогда не
представлял себе, что можно так летать. Господи, да ведь... да ведь по
сравнению с таким мастером, как Лайонз, он, Пруэтт, всего лишь неуклюжий
новичок, который едва научился отрываться от земли!
А он-то назвал Лайонза "стариком" и осмелился потребовать, чтобы тот
показал ему, жалкому хвастуну, как летать!
Сверкающие плоскости слегка накренились влево, самолет начал вираж.
Повинуясь Лайонзу, он входил во все более крутой вираж, пока плоскости не
стали почти вертикально. Все круче и круче разворачивался ловкий самолет,
словно цепляясь за воздух. Пруэтт взглянул вниз и увидел желто - зеленые
полосы маленького аэродрома. Он...