"Артур Кестлер. Призрак грядущего" - читать интересную книгу автора

церковь, покупают индульгенции и делают взносы на следующий крестовый
поход...
- А что делает он?
- Это не имеет значения. Может быть, пытается объяснить им, что было на
самом деле, и гибнет на костре как еретик. Или держит язык за зубами и
заживо гниет от сифилиса. Что действительно важно - так| это "Песня
возвращения", песня всех распрощавшихся со злым духом, песня поедаемого
сифилисом идеалиста, знающего, что он живет в гибнущем мире, и не имеющего
ни малейшего представления о новом мире, призванном заменить старый.
- Так почему вы не напишите его?
- Потому что я больше не пишу, - сказал Жюльен. - Доброй ночи.
Такси затормозило перед многоквартирным домом, где жила Хайди.
- Доброй ночи, - откликнулась она, с неприличной поспешностью выбираясь
из такси. Нажав на кнопку у парадного и обернувшись, чтобы помахать на
прощанье - этого, по крайней мере, можно было ожидать от добродетельной
Алисы из Страны Чудес, - она увидела, что он сидит откинувшись, вытянув
больную ногу и привалившись головой к окну. На переднем сиденье терпеливо
дожидался распоряжений шофер.

Полковник еще не ложился; узкая полоска света под его дверью показалась
Хайди сигналом надежды: стоило только перешагнуть ее - и она окажется в раю.
Но для этого пришлось отворить дверь, и полоска превратилась в залитую
светом комнату, а отец из смутной надежды на утешение вырос в фигуру с
седеющей головой, склонившуюся над столом и погруженную в сочинение отчета.
Услыхав шаги, он повернулся к ней с приветливой улыбкой.
- Что с тобой приключилось? - спросил он.
Она рухнула на диван и рассказала ему о Борисе и о "Трех воронах по
кличке Невермор". Время от времени полковник и его дочь предпринимали
храбрую попытку установить интимное взаимопонимание и интеллектуальное
сообщничество, хотя оба знали, что результатом неминуемо будет
разочарование. Мысленно полковник присвоил Хайди сентиментальную кличку
"темноволосая нимфа", Хайди же думала об отце как о "растерянном либерале",
однако их взаимная стеснительность была так велика, что одна мысль о том,
чтобы произнести это вслух, заставляла обоих заливаться краской в своих
стеклянных клетках.
- Бедняга, - посочувствовал полковник, потирая рукой розовый и
совершенно гладкий, несмотря на седые виски, лоб. - Потерять жену и ребенка,
да еще так... И подумать только, что в таком же положении находятся миллионы
людей!
- Да не в этом дело! - нетерпеливо воскликнула Хайди. - Самое ужасное -
не само страдание, а его бесполезность.
- Ну, об этом я ничего не знаю, - сказал полковник. - Не знаю, может ли
быть какой-то смысл в выплевывании своих легких. Главное, все это только
начало. Когда начнется настоящая заваруха...
- Боже! - всплеснула руками Хайди. - Снова? Полковник утомленно
взглянул на нее.
- Знаешь, мне не стоит этого говорить, но новости тревожные.
- Вот и хорошо, - сказала Хайди. - За кризисом всякий раз следует
затишье. Я испытываю страх только во время затишья.
- Да, - отозвался полковник, - но на этот раз все по-другому. - Он