"Жозеф Кессель. Яванская роза" - читать интересную книгу автора

упорным взглядом она не хотела отступать. И приказала:
- Иди!
Старик повернул к ней голову. Неизъяснимая тоска проступала на его
взмокшем лице, тоска тех, кто чувствует, как роковой зверь вцепился в
изнемогающее сердце.
- Иди! - крикнула молодая женщина резким голосом.
Курума собрался, как бегун перед рывком, затем попытался одним броском
подняться на вершину склона. Первые потуги были обнадеживающими. Внезапно он
покачнулся.
Метиска вскрикнула. Тележка завалилась. Ее вес побеждал немощные руки -
оглобли выскальзывали из рук старого курумы. Молодая женщина с ужасом
оглянулась: голый, залитый светом откос оказался крутым. Если бегун упадет,
повозка ринется вниз, неуправляемая, непридерживаемая. Метиска будет
раздавлена в этой сумасшедшей скачке.
Как должна была она любить свое великолепное тело в эту минуту! Какой
ненавистью должна была пылать к старому ослабевшему японцу!
Между тем колени курумы подгибались. Свистящий хрип рвал ему горло.
Пальцы разжимались... разжимались... Тележка наклонялась все больше и
больше, и я уже чувствовал, как она оживлялась той страшной силой, которую
приобретают вещи, когда они выходят из-под власти человека. Высшее
равновесие, от которого зависела жизнь метиски, вот-вот нарушится.
Тут она взглянула на меня, в ее взгляде смешались исступленная мольба и
смертельный ужас. Она так испугалась, что не способна была ни пошевелиться,
ни издать звука. Но глаза взывали о помощи.
Однако я ничего не сделал.
Чувство мести, блаженной переполненности, неутоленную страсть к
убийству - вот что я испытывал. Женщине захотелось повелевать,
противостоять, управлять положением вещей по своей прихоти. Пусть заплатит
за свои притязания! И когда мой бегун сделал движение в ее сторону, я
остановил его, подняв кулак.
Старый курума внезапно выпустил оглобли - у меня в ушах еще стоит
истерический крик женщины.
Но в тот же миг старый человек отчаянным движением, в смертельном
броске сунул свои руки в спицы колеса. Затем его большая голова впечаталась
в пыль.
Заблокированная тележка опрокинулась набок.
Я ушел не досмотрев сцену до конца.
Придя в "Гранд-отель" с визированными документами, я рассказал Бобу о
происшествии.
- Эта девица заслуживает хлыста, - произнес он задумчиво. Он потянулся,
жестоко сжав губы, и добавил: - Я бы охотно сделал это.
Я увидел, что он думает о бедрах, о ягодицах метиски. И мне захотелось
разбить ему физиономию.


III

Боб бросил сигарету в черную неподвижную воду, положил руку на бортовое
ограждение и тут же резко отдернул ее. С отвращением он произнес:
- Какая гадость! - Затем ударил ногой по релингу: - Эта дерьмовая