"Жозеф Кессель. Яванская роза" - читать интересную книгу автора

метиски.
Тут раздался истерический вопль:
- Я запрещаю тебе прикасаться к нему... ты... ты...
Сэр Арчибальд не закончил, он впился ногтями в руки Флоранс и оторвал
их от меня.
Как только сэр Арчибальд вмешивался, он умудрялся придать трагической
ситуации абсурдный и мелкий характер.
- Вы должны согласиться, - сказал Ван Бек, обращаясь к Бобу, - что я не
превысил своих прав. Это мой долг охранять женщину, принадлежащую другу,
которую он не в состоянии защитить сам.
Мне оставалось восхищаться самообладанием колосса. Беспечная поза...
Спокойный, будто сонный голос... все было прекрасно наиграно.
Только я, испытавший физическое соприкосновение с гневом, доведенным до
пароксизма жестокости, я единственный мог судить об усилии, которое
потребовалось для подобного притворства.
- Разумеется, - ответил Боб, - и я полностью разделяю ваши чувства. Я
всегда говорил своему товарищу, что следует сохранять мужество. У каждого
свой черед!
Ван Бек пристально взглянул на Боба. Затем поднес два пальца ко рту и
пронзительно свистнул.
Из трюма появился матрос-китаец.
Я плохо помню его лицо, но страшно изувеченное обнажившимся сухожилием
его плечо до сих пор в моей памяти.
- Проводи мисс до ее каюты, - приказал Ван Бек на pidgin. - Всю ночь
будешь у двери каюты: она не должна выходить, никто не должен входить к ней.
Колосс не стал слушать клятвы в послушании, высказываемые китайцем. Он
развернулся и исчез в тумане.
Я хотел было догнать его. Боб меня остановил, сказав:
- Пусть идет! Твоя единственно возможная месть - отобрать Флоранс.
- Зачем? - спросил я.
Боб пожал плечами и задумчиво прошептал:
- Что этот малый - идиот, верно так же, как то, что мне хочется пить!


IX

Я последовал за Бобом без приглашения.
Мы сидели перед баром. Боб пил. Я смотрел на свой стакан. Не было
никакой внутренней связи между нами, и я знал, что ее и не могло быть. Боб
благодаря своему алкогольному лечению жил в мире, открытом только для
спекуляций, пророчеств, которых я не понимал. Я же, напротив, слитком бурно
пережил своей кровью события, происшедшие в течение последнего получаса,
чтобы так просто от них отделаться. Я все еще дрожал от лихорадки, которую
возбуждала во мне кожа Флоранс, от страха и стыда, которые заставил меня
пережить Ван Бек.
Так близко быть у цели, чувствовать благоухающее тело, упругое и
гладкое, уже слившееся с моим, и вдруг оказаться подвешенным, встряхиваемым
за шиворот, как паршивый щенок!
Как я мог размышлять, находить объяснения, проникать в тайники души,
предвидеть будущее?